Рабы упорно сопротивлялись. Они знали – пощады не будет, а потому каждый из них стоил в этом сражении десяти воинов. Каждый дом, каждый глинобитный дувал превратился в маленькую крепость. Обезумевшие, в большинстве своем без-оружные люди в ярости бросались на всадников с крыш домов.
Теснимые воинами Ногая, рабы укрылись в недостроенной мечети на берегу Итиля. Стрел уже не было, и они разбирали стены, чтобы отбиться камнями и кирпичами.
На третью ночь, понимая, что им не совладать с ханским войском, рабы целыми отрядами прорывались в степь, уходили вплавь через Итиль.
Страшной была ханская месть. Всех, кто остался в живых, Берке велел вывести за город, и воины рубили пленников саблями, топтали конями…
Хан торжествовал победу, но страх, поселившийся в его душе, не проходил. Впервые не где-то в далеком Самарканде или Бухаре подняла голову чернь, а здесь, в сердце Золотой Орды, непоколебимо стоявшей с тех времен, когда создал ее великий Бату-хан. Происходило непонятное, и Берке не знал, что ему следует предпринять дальше.
Когда свершилась расправа над рабами, хан послал нукеров на озеро узнать, целы ли его лебеди, велел отыскать мастера-ромея и девушку Кундуз.
Лебеди не пострадали во время смуты, но ни ромея, ни девушки не было ни среди живых, ни среди мертвых.
…Скрываясь днем в лесных чащах, Коломон и Кундуз с небольшим отрядом беглых рабов шли по ночам в сторону реки Тан[26].
IV
Ногаю, единственному сыну Татара, рожденного от младшего сына Джучи – Буала, во времена, когда Бату-хан двинулся на Европу, исполнилось двадцать лет. Был он смел и горяч. Ни его дед Буал, ни отец Татар не прославили себя в походах, не добились звания хана. По заведенному Чингиз-ханом порядку, они принимали участие во всех делах Орды, но после походов непременно возвращались в свой улус, чтобы предаться усладам мирной жизни.
Последним улусом Татара после возвращения его из Восточной Европы стала крымская земля. Ставку же свою он устроил в городе Кафа.
Под началом Ногая во время походов на орусутов и угров были тумены, состоящие из монголов-хадаркинцев и мангитских всадников.
И те, и другие славились как отличные воины, замечательные стрелки из луков. Хадаркинцы, кроме того, отличались неукоснительным выполнением заветов Чингиз-хана и свято придерживались введенной им железной дисциплины. Недаром глава их рода Мунир Куран был в свое время эмиром и командовал правым крылом Чингизова войска.
