В год обезьяны (1260) случилось небывалое. Впервые появилось два великих хана. Ими стали сыновья Тули: Кубылай – в Китае и Арик-Буги – в Каракоруме.
В одном котле тесно двум бараньим головам. Жестокая вражда началась между новыми ханами. На курултае, где их выбирали, не присутствовали два самых влиятельных представителя рода Чингиз-хана – Кулагу и Берке. На это были свои причины.
Средний сын Туле – Кулагу, выполняя волю Менгу, покорил за эти годы Иран и Ирак, а Менгу объявил его ильханом всех завоеванных им земель. Кулагу был христианином и потому должен был оказать поддержку Арик-Буги, но обстоятельства сложились так, что Каракоруму на его помощь рассчитывать не приходилось. Мамлюки Бейбарса нанесли поражение его войску и начали поход на Сирию. В это время царь Грузии Большой Давид поднял восстание против ильхана.
Кулагу жестоко расправился с грузинами.
Но не было спокойствия в его землях. Следовало думать и искать себе верного союзника, на которого бы можно было опереться в трудную пору. Не грузины пугали ильхана. Набирали силу мамлюки Египта. Их предводитель Бейбарс успешно сражался с крестоносцами и не хотел уступать Сирию, которую стремился подчинить себе Кулагу.
Все чаще смотрел с надеждой на улус Джагатая ильхан. Золотая Орда, в свою очередь, опасаясь усиления Кулагу, стремилась укрепить свои связи с Бейбарсом. Берке не хотел терять Азербайджан, но выступать против Кулагу открыто он еще не решался. Тот, видимо, тоже знал, на что идет, потому что не побоялся отравить несколько родственников Берке, находящихся в Ираке.
Одна мысль владела Берке – вернуть прежнюю силу и величие Золотой Орде. И, выжидая удобного случая, чтобы расправиться со своими внешними врагами, он решил пока заняться внутренними делами.
Столица Золотой Орды, по замыслам Берке, должна была потрясать своей красотой и друзей и врагов, свидетельствовать о мощи и богатстве.
Берке был рассержен тем, как работает ромей. Строительство началось давно, сразу же, как только хан стал полновластным хозяином Орды, а мечеть была готова лишь наполовину. Похоже, Коломон нарочно не спешил. Следовало бы наказать его, но когда Берке осмотрел то, что уже было сделано, он остался доволен. Мечеть поражала красотой. Мастер умело использовал мрамор, стеклоподобные синие камни с армянских гор, самаркандскую голубую краску – лазурь, резьбу по белому ганчу. Стены мечети игрой узоров и красок напоминали фарсидский ковер.
