- Андрей Юрьевич? - вежливо, почти нежно спросила трубка вкрадчивым голосом.
- Ну? Слушаю.
- Если ты, козел, - столь же нежно продолжила трубка, - не прекратишь переть на рожон, мы тебе кишки в темном переулке выпустим. А также бабе твоей зиппер наружу вы вернем…
Андрей без особого отвращения отнял трубку от уха, но не положил на рычаги, а так и оставил в вытянутой руке. Пусть выдается. В глазах Андрея сгустилась безбрежная тоска. На руке Андрея скупо угадывался вытатуированный якорь - память о флотской юности.
- Достают? - переспросил Егор Кузьмич и коротко хохотнул. И вроде бы смутился, потому что предпочел спрятать свою сухонькую, на сусликовую похожую голову внутри пыльного сейфа. - Вам, кстати, грамоты нужны?
- Какие грамоты? - не понял Андрей.
Его взгляд блуждал по выцветшим настенным рожам героев былых времен. В героях наблюдался перебор. На стенах висели заслуженные вожди: уже забытый Черненко, еще памятный Громыко (Горбачев был пошкрябан, будто в него тыкали консервным ножом), замухрышки районного значения типа последнего первого секретаря и случайные в этой местности люди - Гагарин, Тимирязев и почему-то Фидель Кастро.
- Ну обыкновенные грамоты, - вернул его из забытья Егор Кузьмич. И чем морочиться объяснять, вынырнул из сейфа и потряс перед остающимся хозяином кабинета пачкой кумачовых незаполненных грамот «Победителю социалистического соревнования». - Может, кого выдастся наградить?
- Сейчас награждают в основном триппером, - вздохнул Андрей и наконец брякнул трубку на рычаги. Его тяжелые ладони безвольно опустились на стол. Бог здоровьем не обидел Андрея Юрьевича, но тут нашла коса на камень. Если бы Андрей мог что-то решить кулаками, давно отправился бы решать.
А бодрый Егор Кузьмич, швырнув за невостребованностью стопку грамот на пол, где уже лежала пачка желтых газет «Правда», подъюлил к столу, на правах прежнего хозяина придвинул к себе пепельницу, зарядил в нее мятую бумагу и чиркнул спичкой.
Бумажка закорчилась в огне.
- Что это? - спросил Андрей, хотя ему было абсолютно по фиг.
- Членские взносы, - жизнерадостно отрапортовал старик и чихнул. И пока лиловые фамилии в ведомости выкаблучивались в огне, продолжил прерванную телефоном говорильню-мутотень. - Нелегкое дело вы затеяли, Андрей Юрьевич. Сметут вас, как пить дать, сметут. На данном этапе классовой борьбы это непреложный факт…
Андрей только поморщился и от скуки уставился на корешки книг в распахнутом шкафу. Ленина пудов пять, а еще пятидесятитомный бородатый Карл Маркс и прочие классики. До сих пор, вот уже два года, они с Кузьмичом без особых свар делили кабинет. Теперь профсоюз оставался сам на сам. Андрей гадал, долго ли он, профсоюзный лидер нефтеперерабатывающего комбината, продержится. По всему выходило, что недолго. Не было у Андрюхи реальной силы удержать хоть зубами завод от продажи американским буржуям. Богатые гады обложили профсоюз со всех сторон. Да и почти не профсоюз уже, человек двадцать верных осталось. И секретарша, которой три месяца не плачено. А ряды продолжают таять.
