- Не надо за шмотками на вокзал мотаться, нет у меня больше барахла, - никак не отреагировав на историю, очнулся Сергей. - А насчет хаты - лады. Устраивает, - напоследок еще раз окинул взглядом квартиру Сергей Шрамов и протянул три свернутые в трубочку купюры.
- Гроши крупные, - замялся дядька Макар и очень нехотя, медленно-медленно полез в карман. Как бы за сдачей.
- Оставь себе, - небрежно отмахнулся Сергей, ну чисто жирный котлетный барыга. - Дубликаты ключей есть?
- Были, та загубыв, - обрадовался халяве дядька. - Так, может, я на сдачу того, сбегаю…
- Не пыли. - Сергей оседлал расшатанный стул и недвусмысленно зевнул. А в глазах скука смертная. Предстояло опять за что-то биться. Предстояло все время быть начеку. И завтра, и послезавтра, и через месяц, и через год. Пока не сдохнешь.
Макар вроде бы просек намек и нацелился на выход:
- Ну тогда я пи шов. А за грошима буду явишься каждого пятнадцатого числа.
- Являются черти и ангелы, - опять, давя на чужие глаза, сладко зевнул Сергей и расстегнул верхнюю пуговицу на рубахе. Он не стал провожать сдавшего квартиру хозяина и с закрытыми глазами дождался, пока не хлопнет дверь.
Дверь хлопнула.
И только после этого Сергей заставил себя начать осматривать квартиру всерьез. Шрам пока окончательно не прикинул: сурово ли здесь осесть или использовать хазу как запасной аэродром. Да и с дядькой Макаром следовало обойтись «по совести». Именно такого типа и искал Шрам на вокзале, именно ради такого типа и покупался желтый чемоданчик.
На кухне Шрама обложил кудахтающим матом водопроводный кран. И только после этого выплюнул струю теплой воды в ржавый умывальник. Никаких харчей в забыковавшем еще до перестройки и обжитом пауками холодильнике не сыскалось. Пусто на предмет пожрать оказалось и на полках. А вот посуды навалом для одинокого жильца. Три разнокалиберных тарелки, граненый стакан, две ложки и вилка без одного зуба.
Шраму предстояло перелицевать и переписать Вирши набело. Папа поставил задачу осадить здешнее разгулявшееся бычье и вернуть жизнь на понятия. Что его кидают на амбразуру, Сергей догнал легко. Зачем кидают - не понял.
Шрам позволил себе еще минуту соплей. Бессмысленно пораскачивался на хромом стуле, смакуя душевную шкоду. Тяжело вздохнул последний раз и, мысленно шестиэтажно выматерившись, засунул тоску под каблук. Надо было дело делать. И Сергей Шрамов приступил к форменному обыску.
В первом зале в хлипком стенном шкафу Шрам нашел перетянутую резинкой пачку похабных открыток. Во втором - под тахтой - «Огонек» за девяносто первый год и губную помаду; на этажерке оттопыривался засохший в вазе букет роз и корчился выцветший читательский билет в библиотеку им. Маяковского на имя фиг знает какого Сабурова М. Д.
