Близость летописной легенды о призвании варягов к североевропейскому придворному фольклору не подлежит сомнению. А двор князя Мстислава, как увидим ниже, был родственно близок к тому, о котором писал Видукинд.
Было ли призвание князей или, точнее, князя Рюрика? Ответы могут быть только предположительными. Норманнские набеги на северные земли в конце IX и в X веке не подлежат сомнению. Самолюбивый новгородский патриот мог изобразить реальные набеги "находников" как добровольное призвание варягов северными жителями для установления порядка. Такое освещение варяжских походов за данью было менее обидно для самолюбия новгородцев, чем признание своей беспомощности. Приглашенный князь должен был "рядить по праву", то есть мыслилось в духе событий 1015 года, что он, подобно Ярославу Мудрому, оградит подданных какой-либо грамотой.
Могло быть и иначе: желая защитить себя от ничем не регламентированных варяжских поборов, население северных земель могло пригласить одного из конунгов на правах князя, с тем чтобы он охранял его от других варяжских отрядов. Рюрик, в котором некоторые исследователи видят Рюрика Ютландского, был бы подходящей фигурой для этой цели, так как происходил из самого отдаленного угла Западной Балтики и был чужаком для варягов из Южной Швеции, расположенных ближе к чуди и восточным славянам.
Наукой недостаточно разработан вопрос о связи летописных варягов с западными, балтийскими славянами.
Археологически связи балтийских славян с Новгородом прослеживаются вплоть до XI века. Письменные источники XI века говорят о торговле Западной Балтики с Новгородом. Можно допустить, что если призвание иноземного князя имело место в действительности как один из эпизодов противоваряжской борьбы, то таким князем мог быть Рюрик Ютландский, первоначальное место княжения которого находилось по соседству с балтийскими славянами. Высказанные соображения недостаточно обоснованны, чтобы на них строить какую-либо гипотезу.
Продолжим рассмотрение летописи 1050 года, впервые в русской книжности введшей легенду о призвании варягов:
"И от тех варяг, находьник тех, прозъвашася варягы; и суть новъгородьстии людие до дьньшьняго дьне от рода варяжьска".
Эта обыкновенная фраза, объясняющая наличие шведов среди горожан Новгорода (подтвержденное разными вариантами Русской Правды), у других летописцев, как увидим далее, претерпела изменения, использованные норманнистами.
Далее летопись 1050 года говорит:
