Он смотрел на ее, окно. У нее тоже горела свеча, он понял это по колеблющимся теням. Лао Ли тихонько открыл дверь и остановился на ступеньках. Темным-темно, и кажется, что звезд на небе больше, чем обычно. Еще в детстве он слышал, что в Новогоднюю ночь все духи спускаются на землю. Сейчас он уже не верил в это, но чувствовал, что эта ночь в самом деле приносит умиротворение. Ее темнота не внушает страха, а от взрывов хлопушек сердце наполняется каким-то особым светлым чувством: исчезает ощущение реальности, грустно и в то же время весело. Лао Ли вздохнул, глядя на звезды. Стало годом больше, а зачем? Он озяб, но не мог расстаться с этим вечером. На бумаге окна шевелилась ее тень. Женщина подносила руку к губам. Снова взрывы хлопушек. К чему он здесь, в этом мире? Он опять посмотрел на звезды, они как будто отдалились от него, и ему показалось, что их стало еще больше. Хорошо бы улететь в темноту, взорваться, как хлопушка, и рассыпаться на мириады звездочек! Она вышла во двор, видимо, не заметив Лао Ли. Сердце его тревожно забилось. Она вернулась. С улицы донесся голос торговца сыром, протяжный и зычный. Она стояла в раздумье у дверей своей комнаты. Внутренний голос кричал ему: иди! Настал момент! - но Лао Ли словно прирос к ступенькам, ноги дрожали и не двигались с места. Во рту пересохло. Она снова вышла во двор, отперла ворота. Тишина. При свете, пробивавшемся из окна, он увидел две чашечки, которые она держала в руках. Госпожа Ма пошла к комнате свекрови, но вдруг вернулась, - видно, ей жаль было тревожить старушку.
Все это время Лао Ли стоял, не шелохнувшись. Когда она заперла за собой дверь, его сердце, терзаемое запоздалыми раскаяниями, как будто провалилось в бездну. В полном изнеможении вернулся он в дом и как подкошенный упал на стул. Его словно обволокло теплом от жаровни, на стенах плясало пламя свечи. До слуха еще доносились взрывы хлопушек, но откуда-то издалека, будто из другого мира.
Лао Ли не настолько себя любил, чтобы очень уж дорожить здоровьем. Если, бывало, разболится голова или поднимется температура, все это, полагал он, пройдет само собой. Когда же случалось что-либо серьезное, он обращался не к врачам, а к Чжан Дагэ - у того были лекарства от всех болезней, даже от скарлатины и дифтерита.
Почувствовав на этот раз, что заболел всерьез, Лао Ли боялся одного: как бы в бреду не выдать сердечную тайну. Тогда скандала с женой не избежать.
Он крепился изо всех сил, пытался внушить себе, что здоров, и с самого утра решил прогуляться. На улице было по-новогоднему тихо и безлюдно, магазины закрыты, случайные прохожие были нарядно одеты и улыбались. Сделав несколько шагов, Лао Ли повернул обратно: голова, казалось, весит тысячу фунтов, а в ногах ощущалась необыкновенная легкость, будто они были из ваты. Лао Ли шел, стиснув зубы. Дома он взглянул на себя в зеркало и увидел воспаленные белки, словно обрызганные красным лаком. Он никому ничего не сказал и, как был, не раздеваясь, опустился на стул.
