Всю ночь во сне я что то знал такое вот лихое, что никак не вспомнить ни тебе, ни мне, ни мышу, ни камышу, ни конуре, ни кобуре.
Егор Летов
Хейти брел по огромному, до самого горизонта, болоту. Ноги вязли, вокруг бурлила грязная вода. Гадко воняло чем-то тошнотворным.
Однако останавливаться было нельзя. Хейти не знал почему. Он просто знал, что если позволит себе остановиться, то тот, кто идет позади, наступит на него, вдавит в болотную жижу, вомнет в мутные пиявочные лужи. Навсегда.
Хейти понимал, что это сон. Дурацкий, полный каких-то дешевых, как в мексиканских сериалах, намеков и иносказаний. Поганый сон… Но глубокий. Такой глубокий, что не выпускает наружу, не дает проснуться и вдохнуть нормальный воздух обыкновенной реальности.
Хейти пытался бежать, но ноги вязли все глубже и глубже. Топь тянула, а сзади уже доносилась тяжелая поступь нечеловеческих ног. Все ближе и ближе. Хейти оборачивался и пытаясь разглядеть что-то в висящем над болотом тумане, всматривался в полутьму. Иногда ему казалось, что там, в тумане, видно какое-то шевеление… Страшное, чужое… Не потому чужое, что нечеловеческое, а наоборот. Ужас, который гнал Хейти через бескрайнее болото, заключался в том, что у чужака было человеческое лицо. И не одно, а множество лиц складывались в маску, разглядеть которую Хейти не мог. Он видел только глаза, злые глаза в болотном тумане. Такие мутные, устричные глаза — глаза мертвеца.
И Хейти снова бежал, цеплялся руками за чахлые деревца, наступал на проваливающиеся кочки, похожие на волосатые головы тех, кто бежал тут до него… Бежал, но то, что шло сзади, нагоняло… И теперь это только кочки, похожие на волосатые головы.
А сзади гулко бухало по воде, обдавало грязью, поднятой со дна.
Когда уже не осталось сил, Хейти остановился, тяжело вдыхая сырой воздух.
Подумалось: «Пусть топчет, проснусь хотя бы…»
В тот же миг позади него бухнуло, и Хейти как взрывом кинуло вперед. Закрутило, завертело в воде. Не успел он вынырнуть, как сзади снова бухнуло… И так долго… Долго…
«Ему не нужно меня давить, — подумал Хейти, цепляясь за какие-то корешки. — Он хочет, чтобы я двигался вперед».
А сзади накатывала новая волна… Но уже не воды. А звука.
В сон Хейти ворвался сочный храп. Капитан Слесарев храпел, зарывшись в подушки на диване. Хорошо храпел, виртуозно.
Хейти выдохнул застывший в горле ком.
Говорят, когда во сне трудно бежать, это означает, что одеяло намоталось на ноги… «Ерунда. — Хейти осмотрел комнату в поисках одеяла и обнаружил его где-то в полуметре от себя. — Эк меня разобрало. Хорошо хоть подушку не выкинул».
