Юрий Николаевич — так в миру зовут Сценариста — в прошлом также служил в органах, ну и теперь он является одним из совладельцев одной из крупнейших в столице частных охранных структур (а еще года за три до этого он возглавлял службу безопасности крупной нефтяной компании). Ему примерно сорок пять, спортивен, подтянут, строг и требователен к подчиненным, умеет мыслить широко, глобально, на свой, конечно, спецслужбистский лад.
Миронов закрыл за их джипом створки ворот, после чего сопроводил обоих визитеров внутрь коттеджа.
— Ну, как тут наш «клиент»? — поинтересовался Юрий Николаевич. — Созрел?
— Вполне «созрел». Да вы сейчас сами все увидите.
Гости освободились от верхней одежды. Миронов сопроводил их в подвал, где царил довольно-таки тяжелый дух. Щелкнул включателем. Лещенко посмотрел на пленника, который все еще был скован парно с мертвым эсбистом. Вот уж точно «созрел»: за время его отсутствия Литвинов стал седым как лунь.
Да, именно так: этот жизнерадостный в недавнем еще прошлом и довольно молодой мужчина выглядел теперь намного старше своего истинного возраста.
Когда в помещении вспыхнул свет, Литвинов сначала обхватил голову руками, на одной из которых был укреплен браслет с прочной сталистой цепочкой — так, словно пытался защититься, укрыться от какой-то новой угрозы, — потом вдруг бурно, в голос, разрыдался.
— Прекратите истерику! — сердито сказал Лещенко. — Этот человек, кстати, умер, в том числе и по вашей вине! Хватит тут лить слезы! Уж я-то в курсе, сколько народу вы со своими гребаными партнерами «заказали» в середине девяностых...
Миронов наконец отомкнул браслет на руке покойного экс-гэбиста. Они вдвоем, на пару с Лещенко, предварительно натянув резиновые перчатки и действуя осторожно, чтобы не перепачкаться в крови, держа труп за руки и за ноги, уложили его на приготовленный загодя кусок брезента. Сволокли «жмура» по ступеням в нижний, подземный этаж, а затем после некоторых манипуляций с тайными запорами определили мертвяка — в недавнем еще прошлом коллегу и едва ли не приятеля Лещенко — в расположенный под фундаментом строения толстостенный резервуар с кислотой.
Минут примерно еще через пять все уже было готово для проведения «доверительной беседы» — на Литвинова вместо испачканного кровью пиджака напялили синюю спецовку, ему дали вдоволь напиться воды; в подвале появились три табуретки, на одну из которых усадили бизнера, к новому обличью которого — в особенности к его белой, как одуван, голове — пока сложно было привыкнуть. Миронов, разжившись всем необходимым и не обращая внимания на остальных присутствующих, занялся кровавой лужицей на цементном полу, явно намереваясь смыть либо же соскоблить пятна крови, чтобы от них не осталось и следа.
