Он быстро сумел взять себя в руки. Самое главное – не дать Блисс возможности заметить, как сильно задели его ее слова. Если он что-то и должен пробудить в этой женщине, так только страсть, но ни в коем случае не раздражение. Ему нужно, чтобы Блисс влюбилась в него – страстно, безумно. Когда это произойдет, он будет уверен в том, что впереди ее ждет такое же сильное разочарование, какое пережил в свое время Гай Янг, когда она предпочла ему Джеральда Фолка.
– Я и сам меньше всего хочу иметь ребенка, – холодно солгал Охотник, снимая свою руку с плеча Блисс. – Пойдем. Пора возвращаться домой.
– Рада, что хоть в этом наши желания совпадают, – проворчала в ответ Блисс.
«А что, если я и в самом деле забеременею? – подумала вдруг она. – Ну что ж, в таком случае я буду, по крайней мере, свободна от притязаний Фолка – как минимум, до рождения ребенка». И она хмуро усмехнулась.
– Тебе помочь одеться? – спросил Охотник, когда они вернулись на берег.
– Спасибо, как-нибудь сама справлюсь.
Они быстро оделись и отправились в обратный путь. Солнце все еще стояло высоко, заливая остров палящим жаром. Но любой путь когда-нибудь кончается, и вскоре Блисс с облегчением уселась на широкой открытой веранде, с наслаждением ощущая обожженной солнцем кожей свежее дыхание морского бриза.
Дни шли за днями, и постепенно Блисс совсем перестала бояться Охотника. Он стал для нее близким человеком – почти таким же, как покойный Гай. Блисс по-прежнему часто сравнивала Охотника и своего мужа. Ей не казалось, что они внешне похожи друг на друга, однако бывали моменты, когда она внезапно обнаруживала между ними необычайное и необъяснимое сходство. У Охотника был тот же наклон головы, что и у Гая, тот же цвет глаз, такая же манера смеяться...
Блисс провела немало времени, раздумывая над этим, но ни на шаг не приблизилась к разгадке. Тайна Охотника оставалась непроницаемой. А между тем Блисс порой даже стала забывать о том, что он – злодей, преступник, пират, человек, с которым у нее нет и не может быть ничего общего. Более того, как всякая женщина, она невольно начинала думать о будущем. Об их общем с Охотником будущем...
И все же растущая день ото дня привязанность к пирату ни на минуту не отвлекала Блисс от ее главной заботы. Ее сердце постоянно ныло при мысли о сыне.
Она знала, что не успокоится до тех пор, пока не обнимет своего дорогого, столько раз оплаканного малыша. Однажды ночью, после того как они долго и нежно любили друг друга, Охотник покосился на Блисс и спросил:
