И вот однажды утром она не смогла встать с постели: ноги отказались служить ей. Через несколько дней она уже не смогла пошевелить и пальцем: руки, как и ноги, парализовало, жизнь сохраняли одни лишь глаза. Сколько ни пытались лечить этот странный недуг, ничего не помогало, тело ребенка оставалось все таким же неподвижным, таким же напряженным. Для Турнона наступил долгий период траура. Несчастная мать чуть не сошла с ума. Вот о чем рассказывал надменно возвышавшемуся над толпой монаху с суровым лицом мэтр Пезенак, глава королевской полиции. Вот о чем мог бы рассказать Рено трактирщик.
В царящей на площади тишине звучал только прерываемый рыданиями дрожащий голос старухи-матери:
— О, госпожа моя, Пресвятая Дева! Это монсеньор де Турнон послал нас к Вам, чтобы я сказала: разве Вы не услышали моей молитвы, разве Вы не видели моих слез? Вам ведь достаточно только знак подать, госпожа моя, Пресвятая Дева, чтобы моя малышка Юберта снова смогла ходить! О, добрая Дева, владычица земли и неба, Вы — такая могущественная, помогите нам, спасите моего ребенка!
— Спасите ее! — взревела толпа. — Спасите Юберту!
Женщины плакали навзрыд, мужчины утирали слезы, горе бедной матери трогало все сердца. Глаза парализованной девочки были прикованы к статуе Богоматери, стоящей в глубине церкви среди горящих свечей, и эти красивые голубые глаза выражали такую мольбу, такую муку, такую растерянность, что даже суровый монах, наблюдавший за этой сценой, не смог сдержать дрожи, хотя при виде этого человека никто бы не смог поверить, будто зрелище человеческих страданий способно его взволновать.
Люди, собравшиеся на площади, долго плакали и молились, слышен был только неясный шепот, потом снова воцарилась тишина. Все взгляды обратились к парализованной девочке. Но она как была, так и осталась неподвижной! Мать продолжала стоять на коленях, по лицу ее струились слезы. Но вот и она, горестно повесив голову, поднялась. Носильщики подняли стул и собрались нести Юберту домой. Толпа расступилась. Все было кончено. Надежды на чудо не оправдались: теперь малышка навсегда останется парализованной!
И вдруг случилось то, чего никто не ждал. Этот молодой человек, который, облокотясь на столик, казалось, отдыхал перед входом в трактир, этот чужак, который никому в городке не был известен, этот путешественник, с головы до пят покрытый дорожной пылью, подошел к носильщикам и попросил их:
— Поставьте стул на землю.
