И он метался между Москвой и Ленинградом, худел, болел. Жена в ужасе увидела, как ночью он выкрал из шкафчика ее кольцо, чтобы дать взятку на телефонном узле.
Неужели это была старость? Неужели надо было признать свое поражение и решить, что теперь так будет всегда, пока он не умрет? И ждать, пока умрет человек, которого ты любишь?
Нет, жена всегда была несгибаема. И она решила бороться до конца. "Все дело в очередной игрушке, - сказала она себе. - Найдем ему новую. Надо занять его сыном. Просто занять его сыном, и все!"
Наступал Новый год, и жена смертельно боялась, что он опять ускачет в Ленинград. И вот тогда-то она и начала историю с сыном.
Их сын был модный молодой поэт. Точнее, он начинал как молодой и модный поэт. Он тогда писал абстрактные стихи, и имя его было на устах, его ругали, его хвалили - но главное, о нем спорили.
Но постепенно гены брали свое, и сын начал писать стихи, столь же странные по форме, но уже совсем не странные по содержанию. Там были сибирские стройки, БАМы, пилорамы - весь набор, над которым сын потешался прежде. Теперь его свободомыслие стало выражаться несколько странно: сын постоянно женился на иностранках. Иностранки рожали ему детей, после чего отбывали обратно, к себе на родину. Но сын неутомимо продолжал жениться. И теперь иностранные дети самых разных национальностей: арабы, англичане, ирландцы и даже девочка из Зимбабве - бегали по их даче. Все это несколько напоминало Ноев ковчег. Но его сыну все было можно! Это особенно раздражало нашего героя. Его сыну было можно то, при одной только мысли о чем он сам бы умер от ужаса в каком-нибудь сороковом году.
Вот с этим сыном и его новой женой, шведкой почему-то из Сингапура, и с приехавшим из Ленинграда новым молодым руководителем союза и предложила ему жена встречать на даче Новый год.
В этом молодом руководителе и крылась западня. Жена пригласила его к ним, так сказать, ради сына. Молодого руководителя нужно было обольстить и обаять (а обольстить и обаять, естественно, должен был наш герой). Сыну теперь это было ой как нужно - сын начинал путь! Жена понимала: Н. невозможно будет отказаться от Нового года в кругу семьи. Но все же она волновалась.
К ее изумлению, Н. не стал отказываться - его глаза даже загорелись! Он захотел обаять, он был прежний!
И вот - Новый год: пьяный сын, пьяная шведка из Сингапура - здоровенная, белобрысая, страшно похожая на сосед-скую домработницу Машку, но ни слова не понимающая по-русски. В самый торжественный миг, когда часы били полночь, шведка почему-то ушла в сауну и там пропарилась все таинственные новогодние минуты. И наконец, сам молодой руководитель - в модном клетчатом пиджаке, черный, волосатый, страшный. На клетчатом фоне выступала огромная челюсть снежного человека.
