- Откуда ты знаешь, ма, что он космонавт?
- А он, - говорит, - мне сказал!
Все понятно? Ну, этот "космонавт" нас и обчистил. Ну, потом я подросла. К тому времени маму уже все бросили: космонавты, собаки - все! Но она должна была о ком-то заботиться, а я уже здоровенная вымахала - чего обо мне заботиться! И она стала заботиться о цветке. Купила себе цветок в горшочке, поливает его, окучивает, болтает с ним. А комната у нас на север, солнце редко. Так она этот цветок выгуливать выводила: сама сидит на лавочке, а рядом с нею цветок, гуляют вдвоем! Цирк! Я как-то посмотрела на это дело и даже плюнула.
К тому времени я уже все знала про жизнь. Мы тогда жили на окраине, и в школу надо было идти в обход по мосту. А можно было прямиком - через пути, под поездами, а потом через зеленый пустырь - в овраг, дальше через забор - в ботанический сад, а там и школа. Вот на этом пустыре в овраге меня изнасиловали ребята со школы. Ну, они набросились, я кричу, но они все равно… Глаза закрыли, чтобы я их не видела, но я их видела через пальцы.
Пришла я в школу мертвая. Сижу и вдруг перед собой мамин цветочек вижу. И такая меня злость взяла. "Ничего, - думаю, - я вам покажу мамин цветочек!"
Значит, подхожу я к одному из тех ребят и говорю:
- Знаю, ты там был.
- Не я!
- Заткнись! Хочешь, я вам еще приведу?
- Это как?
- Ну, я с девчонкой соседской пойду через пустырь, вы мне убежать дадите, а ее…
Ну, взяла я свою подружку - и через пути. Они выскакивают, я деру… Потом из-под вагонов смотрю. Картинка - прелесть: по зеленям носится красное платьице. И загоняют ее в овраг. Так я в овраг полкласса перетаскала.
Как они мне все служили! Как боялись, что я их выдам! И те боялись, и эти! И с каждым днем все больше боялись. А я ждала. Чего они мне только не давали, чтобы я молчала. Я все брала. И молчала. И ждала.
Ну и дождалась: одна решилась и матери все рассказала. Потом суд был. Я была свидетелем. Упекли голубчиков. И на суде так весело им подмигивала: вот так, ребята, не забывайте маменькин цветочек!
А второй раз я про цветочек вспомнила, когда меня опять, можно сказать, изнасиловали. Не люблю я про эти все пакости, но из песни слова не выкинешь! Парк у нас готовили к весенне-летнему сезону. Ну, маляры были ребята из института - трудовая практика. Парк веревкой оцепили и скамейки красили. А весна была жаркая - сразу двадцать восемь. Ну, один из маляров как-то вечером меня за веревку и манит. Я вроде не понимаю, иду. Он мне рот рукой зажал - и на скамейку. Встала я вся зеленая, а он смеется:
