Ему нравилось, когда она так обнимала его. С тех пор как он перешел в четвертый класс, мать относилась к нему как к большому. Теперь она не обнимала его в школьном коридоре и не целовала на прощание. Только в редких случаях – как сейчас, например, – он мог позволить себе снова стать маленьким.
– Я считаю, что если мальчик настолько вырос, что может сам оседлать лошадь, то его можно взять на ночную прогулку. Я горжусь тобой, малыш.
– Спасибо, мам! – издал он торжествующий вопль.
– Ну вот и отлично. – Она мягко отстранилась и поднялась. Они пожали друг другу руки. – А теперь я хочу с часок погонять Пулю, прежде чем явится Жанин, чтобы гнать лошадям глистов. Кроме того, у меня сегодня куча дел.
– Она будет делать им уколы?
– Нет, – ответила мать и надела перчатку.
– Можно мне остаться и посмотреть, как ты будешь ездить?
– Ты помнишь правила?
– Конечно, нет, мам.
– Не болтать и не вылезать за ограду.
– Ты не прочь повторить правила еще раз, да? – усмехнулся он.
Она рассмеялась и стала затягивать подпругу.
– Принеси мне шлем, Бретти, – попросила она.
Он бросился туда, где хранилась упряжь. Возле сундука с надписью «вещи Майк» он встал на колени, с трудом поднял крышку и стал рыться в ворохе шлеек, скребков и подков, пока не нашел черный бархатный шлем. Зажав его под мышкой, он бегом вернулся в манеж.
Мать уже сидела в седле, положив обе руки на холку.
– Спасибо, дорогой, – поблагодарила она.
Когда мать вывела Пулю на беговую дорожку, Брет уже занял свое любимое место: вскарабкался по жердям и уселся сверху.
Они кружились по манежу. Брет видел, как мать ускоряет ход лошади, постепенно разогревая ее: сначала шагом, потом трусцой, рысью, быстрой рысью и наконец галопом. На его глазах лошадь и всадница сливались в единое живое существо.
Брет безошибочно угадал момент, когда мать приготовилась преодолеть препятствие. Он много раз наблюдал это и подмечал малейшие изменения в ее посадке, которые предшествовали прыжку.
Но на этот раз он заметил что-то странное.
– Подожди, мама! – крикнул он, наклоняясь вперед. – Кто-то сдвинул планку…
Но она не слышала его. Пуля занервничала, хотя мать всеми силами старалась выпрямить ее бег, чтобы вписаться в дугу и ровно подойти к препятствию.
– Тихо, девочка… Не волнуйся…
Брет хотел выбежать на манеж, но вспомнил, что ему это запрещено, тем более когда мать готовится к прыжку.
Кричать было поздно. Мать уже подъехала к препятствию. Брет чувствовал, как сердце бешено колотится у него в груди.
