Брук не нашла ответов на эти вопросы и беспокойно заметалась по непривычно мягкой постели. Ее губы еще горели от поцелуев Моргана. Она приложила пальцы к губам и задрожала от воспоминаний. Брук все еще ощущала на теле прикосновения его сильных рук, которые так хорошо знали все ее чувствительные места. Незабытая острая страсть заставила ее содрогнуться.
Брук попыталась прогнать неуместные воспоминания и перекатилась на живот, зарывшись лицом в легкие подушки. Но сон никак не шел, не в силах справиться с беспокойными мыслями. Наконец она сдалась и позволила истинным чувствам появиться на Божий свет из самых отдаленных уголков ее сознания. Истина заключалась в том, что в те безрадостные часы, пока она считала, что Морган погиб, Брук не считая нужным больше лгать и изворачиваться, призналась самой себе, что по-прежнему его любит.
Брук подняла голову с подушек и невидящим взглядом скользнула по комнате. Она заставила себя признать правду. Два года она пряталась не от своего мужа, а от самой себя. Она любила Моргана Кента – и никакие ссоры, никакая изощренная жестокость с его стороны не смогли разрушить эту любовь.
Выкупанный Энди, благоухающий детским кремом, тряс прутья кроватки и радостно хихикал, прыгая на новом упругом матрасе.
– Хорошая киса, – сказан он Брук. – Большая. Славная.
– Славная киса уже спит, – объяснила Брук. – А теперь и тебе надо ложиться, иначе ты не отдохнешь и не сможешь играть с кисой завтра утром.
Энди сунул большой палец в рот и молча смотрел на нее, а потом не очень внятно заметил:
– Папина киса.
Вынув палец изо рта, он добавил:
– Папа большой. Хороший. Красивый. Несмотря на нервную напряженность, Брук рассмеялась, обнимая сына:
– Ну, не думаю, что слово «красивый» подходит, Энди. Но твой папа определенно большой.
И обладает немалой властью, мысленно добавила она. И к тому же чертовски привлекателен.
Она обошла вокруг кроватки Энди, подтыкая со всех сторон одеяло.
– Время спать, – твердо сказала она. – Мама пойдет пообедает.
Брук была рада, что Энди спокойно принял перемену окружающей обстановки. Его дед вспомнил, что в каком-то шкафу хранится потрепанный плюшевый мишка, и Энди радостно принял подарок. Устраиваясь под одеялом, он сжал в кулачке краешек полинявшего синего одеяльца, с которым никогда не расставался, и Брук была тронута, увидев, как он неловко натянул его конец на своего нового друга.
– Мишка спит. Киса спит, – пробормотал малыш.
– Да, и тебе тоже надо спать. – Брук выключила свет, оставив только неяркий ночник у кроватки. Энди еще несколько минут покрутился с боку на бок, а потом заснул в своей любимой позе. Брук укрыла сына одеяльцем. Он лежал на животе, решительно обхватив одной рукой мишку и задрав попку вверх.
