И помимо всего прочего, Делия не могла представить Железную Мамочку развалившейся на пляжном полотенце.
– Линда приехала? – поинтересовалась Элеонора, когда они вошли на кухню. – Близняшки сильно выросли? Где все?
Ей ответила Элиза, стоявшая возле мойки.
– Близняшки в бассейне, – сказала она. – Линда только что уехала с Сьюзи, чтобы забрать их. Как ваши дела, Элеонора?
– Лучше не бывает. Это у тебя спаржа? Делия, господи, ты хоть знаешь, сколько она стоит?
– Была распродажа, – соврала Делия. – Я хочу запечь ее в духовке по новому рецепту, очень просто. Никаких хлопот, – суетливо добавила она.
– По-твоему, запеченная спаржа и ягненок – это просто?!
– Вообще-то цыпленок.
– Мне бы хватило и старой жухлой морковки, – провозгласила Элеонора.
Она пошла к входной двери, и Делия понуро побрела за ней. На заднем дворе Сэм звякал ручками на гриле.
– Думаю, температура подходящая, – поделился он с Делией. – Привет, мама. Рад тебя видеть.
– Что творится с этим кустарником, сын? – спросила Элеонора, глядя мимо него.
– Мы его выкапываем, – последовал ответ. – И сажаем новый.
– Но зачем? Это же стоит целое состояние! Бога ради, разве нельзя было просто исправить то, что было?
– Нам хотелось что-то совершенно новое, – заявил Сэм («Мы?» – подумала Делия). – Мы устали менять то, что есть. Ди, я готов приступить к готовке.
Когда Делия шла к дому, она слышала, как Элеонора говорила:
– Ну я не знаю, сынок. Для меня эта твоя жизнь кажется слишком расточительной, с этой вашей запеченной спаржей и жареным фазаном.
– Цыпленком! – крикнула Делия.
Элиза, должно быть, тоже это слышала, потому что, когда Делия вошла, усмехнулась.
– Ты все ему отнесешь, – простонала Делия. – Я больше не выдержу ни минуты.
– О, ты принимаешь все слишком близко к сердцу, – сказала Элиза, подходя к холодильнику. Казалось, сестра находит Элеонору чуть ли не забавной. Но ведь Элиза не была невесткой Элеоноры. Ей каждый день не ставили в пример свекровь с ее крепким бюстом, чековой книжкой, в которой двенадцать колонок, и одноразовыми пакетами для бутербродов, которые она моет и сушит.
Не приходило ли Сэму в голову, что у Делии было нечто общее с его отцом?
Она собрала десять серебряных столовых приборов и пошла в столовую. Сюда слабо доносились звуки со двора, и Делия могла вернуться мыслями к Эдриану. Она обошла стол, заворачивая ножи и вилки в салфетки и вызывая в памяти прикосновение пальцев Эдриана на своем воротнике, его теплое дыхание, когда он целовал ее. Но вдруг поняла, что больше не помнит ощущение поцелуя. Вмешательство Элеоноры, должно быть, убивало в ней все чувства, точно так же, как в былые дни, если звонил телефон, когда они с Сэмом занимались любовью. Она, мягко говоря, сходила с дистанции и уже не могла на нее вернуться.
