Последние слова прозвучали неожиданно твердо, и Бетси вновь удивилась. Между тем хозяин вежливо поклонился поочередно Элизабет и ее гостю. Признаться, девушку несколько смутили столь быстрые и необъяснимые перемены в отношении господина Ришата к молодому пастуху. Впрочем, Индия — таинственная страна, здесь постоянно приходится чему-либо удивляться.
Восток!
— Прошу отведать угощения. Мой повар старался специально для таких дорогих и уважаемых гостей. Вот это должно определенно прийтись вам по вкусу, господин!
Он протянул Амоде блюдо с какими-то медовыми сладостями.
«Вам» да еще и «господин», машинально отметила Бетси уважительное обращение, а вслух поинтересовалась:
— А что это?
— О, это модака!
«Модака? — поразилась девушка. — Странно, опять эта модака, как тогда, в Лондоне. Позвольте, но ведь модаку едят шиваиты, а не мусульмане!»
Еще одна загадка?
…Кстати, о загадках! Если господин Ришат столь добр и отзывчив, то не продаст ли он своей дорогой гостье пистолет?
— И больше никакой самодеятельности, господа! — выдохнул Юсупов, отпивая глоток чая. — Ни-ка-кой!
Они сидели на открытой террасе большого белого дома, принадлежащего Ивану Алексеевичу Бацевичу, потомку весьма эксцентричного русского купца, перебравшегося в Дели еще в конце прошлого века и занимавшегося поставками кофе и чая. Дело пошло, а когда после 1917-го возвращаться стало некуда, семья Бацевича-предка прочно обосновалась в Индии, благополучно прожив под горячим южным солнцем весь двадцатый век. Сам Иван Алексеевич, в здешних местах, конечно, Джон Алекс, дородный мужчина пятидесяти трех лет, чем-то похожий на Черчилля, ныне владел несколькими магазинами в Дели и пригородах. Юсупов познакомился с ним в Лондоне несколько лет назад, и Бацевич любезно пригласил Феликса навестить его, если подвернется случай.
Вот случай и подвернулся. Правда, Юсупов побаивался, что хозяин дома не обрадуется при виде столь странной компании, но Бацевич, очевидно, придерживался принципа «Друг моего друга — мой друг». Места хватило для всех, да и вели себя спутники Юсупова прилично. Разве что Покровский-Бумба, сытно перекусив, все время порывался спеть. Эти потуги Феликс Третий с ходу пресекал, решив, что с него вполне хватит и господина Сипягина.
Сейчас они пили чай с ароматными сладкими хлебцами, усевшись вокруг круглого плетеного стола. Бацевич только что отбыл куда-то по своим коммерческим делам, извинившись и пообещав вернуться часа через полтора. Влажный теплый воздух отнюдь не способствовал физической активности, и даже неугомонный Перси поутих.
