– Гиви Иванович, почему не предупредил? – воскликнул Сергей Ильич. – День рождения, а я без подарка!
– Ты меня спас? – спросил Гиви. – Спас. То, что ты пришел – это самый лучший подарок! Проходите!
Они сидели за столом вместе с грузинскими людьми, радовались длинным цветистым тостам, пили коньяк, танцевали. После ресторана Сергей Ильич проводил Светлану до ее дома и, целуясь с ней в ее подъезде, не долго думая, предложил быть его женой.
Потом в самом радужном настроении он долго ехал в метро, ласково улыбаясь незнакомым людям. Выйдя на Щелковской, Сергей Ильич шел к своему дому, вдыхая воздух полной грудью, и ему казалось, что даже дышится по другому, что воздух пахнет не выхлопными газами и пылью, а какими-то неизвестными духами…
Сергей Ильич вошел в квартиру и заметил свет на кухне.
«Надо же! Забыл погасить, – сокрушился он. – Набежало теперь на счетчике рублей пять лишних… А! И черт с ними! Все равно сегодня был отличный день! День Черной Звезды!»
Он прошел в кухню и остановился в изумлении. За столом перед открытой бутылкой «Столичной» и двумя гранеными стаканами сидел его отец. Его умерший два года назад отец.
– Садись, что ли, – сказал отец. Сергей Ильич присел на край табурета.
– Выпьем, Серега, – отец разлил по стаканам.
И они выпили, посидели молча, еще выпили. Вспомнили прошлое, попели на два голоса любимые отцовские песни, как в далеком детстве. Потом отец ушел, а Сергей Ильич лежал в своей постели, глядя в потолок, где сходились и расходились трещинки на штукатурке. На душе Сергея Ильича было тепло, как будто ее, душу, закутали в теплый шерстяной шарф. И он думал, как хорошо, что в этом грубом материальном мире все-таки иногда случаются столь необъяснимые, но такие чудесные вещи…
Пасхальная история
В дверь позвонили. Сидоров вскочил с дивана и бросился открывать.
– Христос воскрес! – радостно воскликнул стоящий за дверью Степаныч.
– Воистину, – согласился Степаныч и пожал протянутую руку сначала своему другу Степанычу, а затем, спрятавшемуся за широкой спиной Степаныча, Никифору. Никифор широко улыбался, сияя тремя золотыми зубами.
– Жена дома? – шепотом поинтересовался Степаныч.
– Нет, – Сидоров тоже понизил голос. – В церковь пошла за святой водой.
– Это хорошо! – обрадовался Степаныч и, сделав широкий шаг, вошел в квартиру. За ним протиснулся Никифор, и в узком коридорчике стало тесно.
От Степаныча вкусно пахло водкой и чесноком. Было видно, что он уже успел отметить пасхальное воскресенье.
