– У седьмого нумера женщину из реки вытащили – утопала, – козыряя, докладывал матрос.
Взяла досада, теперь-то уж наверняка не придется спать – надо будет звать лекаря, опрашивать утопавшую, потом писать рапорт.
Возницын свесил со стола длинные ноги.
– Должно быть, опять кто-нибудь пьяную куму на берег провожал, да и ввалил в реку? – спросил Возницын, слезая со стола.
– Никак нет, ваше благородие. Они одни плыли в гичке. Хотели причалить, встали маленько на борт – и готово, – словоохотливо рассказывал матрос. – Я сплю, слышу ровно кто кричит: спасите!
– Ладно – перебил его Возницын: – Волоките сюда эту полунощницу, ежели сама ходить может!
– Как же, они маленько плавать умели…
Матрос исчез за дверью, а Возницын, тем временем, надел парик, нацепил надоевшие до-нельзя лядунку и шпагу. Потянулся, зевая и улыбаясь:
– Наверно, бедняжка, икает с перепугу! – подумал он. И представил себе: мокрая, ровно курица, грязная, пьяная баба…
Возницын высекал у стола огонь и зажигал свечу, когда послышались голоса.
– Вот сюда, сюда!.. – говорил матрос. В караульную избу кто-то вошел.
Возницын обернулся и остолбенел от удивления: перед ним, вымокшая до нитки, стояла наставница детей капитана Мишукова, та, синеглазая еврейка!
Возницын сразу признал ее, хотя она за эти годы значительно покрупнела и округлилась.
Увидев Возницына, она всплеснула руками:
– Сашенька!
Попятилась назад и вдруг как-то осела наземь. Возницын бросился к ней вместе с матросом. Они подняли Софью и положили на лавку.
– Воды! – кликнул Возницын.
Матрос кинулся в темные сени, загремел ковшом, притащил воду.
Возницын взял из рук матроса ковш и сухо сказал:
– Можешь итти!
Матрос ушел, посмеиваясь в усы:
– Кума-то кума да еще чья – неведомо!..
Возницын осторожно брызнул в лицо девушки. Лицо задергалось, но глаза продолжали оставаться закрытыми.
Тогда Возницын в испуге стал трясти Софью за плечи, точно ребенок уснувшую няньку:
– Машенька!..
– Оленька!..
– Катенька!.. – звал он, не зная ее имени.
Наконец девушка открыла глаза и приподнялась.
– Меня Софьей звать, – смущенно улыбаясь, сказала она.
Софья поспешно отодвинулась от Возницына – она боялась, что Возницын услышит винный запах.
– Как вы сюда попали? Куда вы ехали? – участливо спросил Возницын, садясь на лавку.
Он говорил, стараясь не глядеть на Софью, не видеть ее голых плеч и груди, которые слабо прикрывало мокрое платье.
– Это – потом. Сперва мне надо бы обсушиться! Я озябла…
Возницын только теперь заметил, что Софья стучит зубами от холода.
