– Угу. Значит, Мастера Дня совершенно случайно копируют своей… своим творением отлично известного им Магистра Ночи и в таком виде пускают его разгуливать по городам и весям… Знаете, дорогой мой, – Магистр доверительно склонился через стол к Наблюдателю, – всё это очень смахивает на провокацию. Какие Вы могли бы привести аргументы в пользу того, что моя догадка неверна и мне не следует Вас уничтожить на месте, как нарушителя Границы?
«Что ж, – подумал отец Кевин, не хотелось сознаваться, да прийдётся…»
– Видите ли, многоуважаемый Магистр, – осторожно начал он, невольно копируя стиль и манеры своего прототипа, – дело всё в том, что по-моему, произошло недоразумение…
На лице Магистра вдруг пробилась свирепая ухмылка, почему-то напомнившая отцу Кевину давешнего великана Сдоха. Он продолжил:
– Я, как и мои создатели, те, кого я представляю, совершенно не понимаю, какой смысл Вы вкладываете в столь многозначительно произнесённые здесь понятия «День», и «Ночь». Для меня это всего лишь время суток и я не…
– Да бросьте Вы, честное слово, – резко перебил его Магистр, – Является ко мне, понимаешь, этакий механизм…
– Организм, – кротко поправил монах.
– Да хоть кретинизм, мне-то что! Ваши хозяева имели наглость, поправ все договорённости, прислать на планету Ночи шпиона, да ещё снарядили его моей физиономией, понимаешь…
Хоть искусственный мозг не должен, по идее, проявлять бурные чувства, отец Кевин был в шоке. Он только и смог пролепетать:
– На п-планету?!?
Как ни странно, его удивление было замечено. Магистр Кевин вдруг осёкся на полуслове, весь подобрался и стал напоминать кобру перед атакой. Зрачки его глаз невероятно сузились и теперь буквально буравили Наблюдателя.
– Постойте-ка. Как это вы себя там назвали? Словечко такое…
– Организм? – услужливо переспросил отец Кевин и вдруг у него внутри будто что-то оборвалось – слова «киборг» не было в здешнем языке, не могло его тут быть! Он попытался что-нибудь придумать, но Магистр его не слушал.
– Ки-борг, – по слогам произнёс он и, резко выпрямившись, вскочил. Бокал со звоном полетел в угол, а Магистр, воздев свой посох, направил его на монаха. Из посоха заструилось зеленоватое сияние, луч света ударил в грудь Наблюдателя… Неожиданно всё кончилось. Только что в келье бушевал разгневанный громовержец, миг – и опять в кресле тихий, ласковый старичок-толстячок, ничем не напоминающий Перуна в ярости. Но страшная сила чувствовалась теперь в нём и отец Кевин понял это…
