Не знаю, где учили этому искусству Одиссея, но Диомеда на тех курсах и близко не было. Доблестный ванакт Аргоса храпел во всю мощь своей глотки, а мы с Одиссеем стояли на балконе, глядя на спокойное море и лунную дорожку, бегущую к дворцу, и в голосе Лаэртида не было и сотой доли того опьянения, которое он так удачно сыграл в мегароне.
— Зачем ты здесь, Алекс?
— Что ты имеешь в виду?
— Зачем ты на Скиросе? — спросил Одиссей. — Только не пытайся мне лгать. Лгать такому лжецу, как я, бессмысленно. И я не поверю в сказку, что ты хотел посмотреть вблизи на такого героя, как наш Пелид. Все его геройства либо в будущем, либо в его воображении.
— Я хочу попасть в Троаду, — сказал я. Этому парню лучше не врать. По крайней мере сейчас.
— Зачем тебе наша война?
— Я прибыл издалека, Лаэртид, очень издалека. Ты даже не слышал о той стране, в которой я живу, ибо она лежит слишком далеко отсюда.
— За Гипербореей?
— Да.
— Ты проделал долгий путь.
— Не по своей воле, — сказал я. — Мой правитель направил меня сюда. Он прослышал о грядущей великой войне и хочет, чтобы я стал свидетелем этих событий.
— Но ты и так все видишь, — заметил Одиссей.
— Смотреть издалека — это одно дело, — сказал я. — И совсем другое — смотреть на что-то, находясь внутри этого.
— Но зачем твоему правителю такая информация? Он хочет воевать с нами и послал тебя в качестве лазутчика?
— Поверь, война меж нашими державами невозможна, — сказал я. — Тот путь, что проделал я, не сможет пройти ни одно войско.
И скажите мне, что я вру.
— Ты не врешь, — сказал Одиссей. — А жаль. Какое-то время я думал, что ты подослан правителем Трои, чтобы убить Ахилла. Я бы не стал тебе мешать.
— Вот как?
— Он болен, — сказал Одиссей. — Но я не знаю, как называется эта болезнь. Он убьет меня, по крайней мере попытается меня убить, если я назову его безумным, но он безумен. Он должен был родиться богом, волею Зевса был рожден человеком, однако его мать сделала все, чтобы человеком он так и не стал.
— Ты не боишься быть столь откровенным со мной?
— Нет, — сказал Одиссей. — Не спрашивай почему, я не знаю. Я чувствую людей и чувствую, что могу тебе доверять. И я видел, какими глазами ты смотрел на Ахилла. Он нравится тебе не больше, чем мне.
— Ты прав. Он — зверь.
— Невелик подвиг — убить раба, — сказал Одиссей. — Для того чтобы разрубить человека от плеча до пояса, нужна только сила. Для того чтобы быть героем, одной силы мало. А мальчик хочет быть героем, более великим, чем его отец.
