Сделав шаг, я едва не споткнулась. Не сводя с девочки глаз, я увидела, как ее опухоль вдруг прекратила пульсировать и стала сжиматься, деформируясь, меняя форму постоянно. Словно она из пластилина и кто-то мнет ее, давит…
– Можно я возьму? – донесся до меня детский голосок. – Тот, который ты нарисовал вчера, я повесила над кроватью, и мне перестали сниться страшилища.
Мальчик молча кивнул. Девочка радостно схватила листок и прижала к груди. И тут – как удар током – опухоль «мигнула» и исчезла!
Сердце у меня билось быстро-быстро. Я не могла поверить увиденному.
Мальчик сидел, качая ногой, а девчушка рядом щебетала ему о чем-то. Из ее речи я узнала имя мальчика – Тимоша, Тим. Забытая кукла валялась рядом.
В прострации я подошла и остановилась прямо напротив них.
– Тим, а что ты рисуешь? – спросила я. Он даже не удивился, что я знаю его имя.
– Разное… – пожал он плечами и снова за молчал, опустив голову. Казалось, он боялся своего увлечения.
Я огляделась по сторонам, обнаружила, что воспитательница стоит довольно далеко, оттуда ей нас практически не видно, а потому через калитку вошла на территорию площадки.
– Можно я посмотрю? – протянув руку, спросила я девчушку.
Та нехотя, ревниво, но все же протянула мне листок.
На нем был изображен удивительный сюжет: огромный дракон (хотя и абсолютно нестрашный, впрочем довольно мастерски нарисованный детской рукой) дышал огнем на крупный камень, лежащий прямо посреди маленького тонкого ручейка. И сверху камень был жирно перечеркнут черным карандашом.
– Интересно… – пробормотала я. Девочка осторожно забрала рисунок у меня из рук и снова прижала к груди.
– Тебе нравится рисовать? – спросила я у Тима.
– Угу, – кивнул он.
– Только его родители ругают! – вступила в разговор девочка. – Папа говорит, что рисовать – девчоночье занятие.
Тим снова потупился.
– Они хотят, чтоб он стал солдатом и стрелял из автомата, – продолжала щедро делиться знаниями малышка, – а Тим хочет рисовать, прав да, Тим?
– Угу, – снова кивнул мальчик.
– А они смеются над его рисунками! – негодовала девочка. – А Нина Леонидовна, – кивнула она в сторону воспитательницы, – один домой забрала, и теперь у нее никогда голова не болит, как раньше. Она такая добрая стала и не кричит больше на нас. И разрешает Тиму брать на прогулку карандаши и бумагу.
В это время Тим достал еще один листок и стал что-то аккуратно рисовать на нем. Я осторожно посмотрела. Он рисовал детей, играющих в догонялки. Мальчишек, девчонок… Мы с девочкой молча ждали, не решаясь прервать процесс. Наконец он закончил.
