— Вам следует признать, миледи, что столь же оскорбительно для нас, мужчин, слышать, будто мы в такой ситуации не в силах удержаться от непристойных попыток немедленно овладеть женщиной.
Губы маркизы сжались в узкую линию.
— Как это верно! Всякий, кто борется за равенство полов, может только поддержать ваше мнение!
Шумный зал остался позади. Они вступили в широкую галерею и двинулись по мавританской плитке.
Здесь было так тихо, что слышалось постукивание каблуков. Галерея упиралась в массивную дверь. Гвинеец отомкнул замок ключом, висевшим на цепочке у пояса, и распахнул створки, пропуская маркизу и гостя. В центре просторной, роскошно уставленной комнаты громоздилось огромное ложе, искусно декорированное под покрытую мхом скамью. В глубине спальни сквозь щель в занавеске пробивался свет из ванной комнаты.
Маска висела на стене напротив изголовья. Невольно затаив дыхание, дон Мигель подошел поближе.
Она была действительно прекрасной. Миледи по незнанию назвала ее маской, но неведомый мастер выковал не только лицо, имелись головной убор из перьев и плечи воина-ацтека — и все из золота. Лицо — девять дюймов по вертикали, перья — примерно столько же, а плечевые пластины не менее пятнадцати дюймов. Дон Мигель был ослеплен такой роскошью.
— А, как я вижу, произвести на вас впечатление все-таки можно! — обрадовалась маркиза. — А то я уже думала, что вы человек без эмоций. Ну, как, теперь вам ясно, почему я так горжусь своей маской?
Дон Мигель зачарованно протянул руку к плечевому портрету: уж не сон ли? Пальцы наткнулись на холодный металл, мысли его путались. Он отступил на шаг и помотал головой, не веря глазам… Итак, изделие было подлинным — в тонкостях ацтекского искусства он разбирался.
— Почему вы молчите? — забеспокоилась маркиза.
Дон Мигель обрел дар речи и обнаружил, что голос его скрипит, как ржавые петли подвальной двери.
— Могу сказать только одно, миледи: от всей души надеюсь, что это подделка.
— Что? — она в недоумении подалась к нему. — Нет, это, естественно, никакая не фальшивка.
— А я вам говорю, что лучше бы она оказалась новоделом. Потому что если она не… — Он не договорил и содрогнулся, представляя последствия…
— Но почему вы желаете, чтобы меня обманули?
— Потому что она безупречна, миледи. Настолько хороша, словно кузнец ее выковал только сегодня. Это не реликт, который откопали в земле и реставрировали. Ни одни реставратор не сумел бы так совершенно воспроизвести ацтекский стиль. А вот фальсификатор — именно фальсификатор! — мог бы дотянуть до псевдоацтекского стиля, если достаточно давно занимается этим периодом.
