Алая линия | страница 67

Лента зеркально-гладкого пола убегала в бесконечность, и на мраморных плитах, как на реке в лунную ночь, играли отблески бесчисленных огней.

Все двери были распахнуты настежь. Все, кроме последней. За ней поджидал поздних гостей папа Александр VI. Перед ней, скрестив алебарды, стояли полосатые швейцарские стражники.

– «Святой Марцелин».

– «Меч Господний. Herein![5]»

Пароль и отзыв верны. Доступ в святая святых открыт. Ковры. Ковры анатолийские, персидские, ширванские, бухарские. Ковры на стенах, ковры на полу. Низкие диваны, горы зеленых, желтых, алых и розовых подушек. Пряный синеватый дымок курится над золотой кадильницей. В высоких шандалах – на их серебряных стеблях кудрявая вязь изречений пророка – горят витые свечи.

На стенах турецкие пищали, кривые ятаганы, татарские бунчуки, сарацинские копья и сабли.

Его святейшество лежал на мягкой оттоманке. Когда открылась дверь, он спустил ноги на ковер и накинул на плечи кроваво-красную мантию.

Свет падал ему в лицо, беспощадный свет, который папа, однако, и не подумал пригасить или убавить.

Что и говорить, достойного папу послал бог христианскому миру!

Узкий лоб, дряблые щеки в багровых прожилках, ястребиный нос, отвислая нижняя губа, тройные складки жирного подбородка и – самое жуткое – глаза. Глаза-пиявки, глаза-занозы. Они всасывались в душу, они ее царапали и сверлили…

Туфля… Большая туфля на отекшей ноге. Чуть шершавая туфля, и от нее пахло острыми духами и пылью.

Слава богу, поцелуй позади. Теперь можно встать. Руки надо держать на животе, отвечать быстро и без запинки и помнить: язык тебе дан, чтобы скрывать свои мысли.

Папа вынул из-под подушки тоненькую книжку и помахал ею в воздухе.

– Вы, сеньор посол, вчера передали мне послание королевы и короля и эти листки, отпечатанные в Барселоне.

Острое зрение снова помогло Педро. Он украдкой взглянул на книжку и сразу же узнал ее.

– Я вижу, сын мой, – обратился папа к Педро, – что тебе эти листки знакомы.

– Да, ваше святейшество. Это письмо моего адмирала. Он его писал еще в пути, а из Палоса отправил в Барселону, сеньору Сан-танхелю.

– Письмо, – проговорил папа, – очень интересное. Особенно вот это место: «…их высочество могут убедиться, что я дам им столько золота, сколько им нужно, если их высочества окажут мне самую малую помощь. Кроме того, пряностей и хлопка, сколько соизволят их высочества повелеть, равно как и благовонную смолу, сколько они прикажут отправить… Я дам также алоэ и рабов, сколько будет угодно и сколько мне повелят отправить, и будут эти рабы из числа язычников…» Воистину их высочествам повезло. Очень повезло. Золото, пряности, хлопок, благовонная смола, алоэ, рабы… О чем еще могут мечтать короли… Но письмо письмом, бумага, она все стерпит, а живое слово живым словом. Ты, сын мой, в этой новой Индии побывал, ты все там видел своими глазами, а они у тебя зоркие. Так скажи мне: правда ли, что в той стороне золота столько, сколько у нас железа?