В полумраке возле ризницы, под галереей, поручни которой опирались на резные андреевские кресты, сидел, беседуя со священником Трандом, королевский родич Петер Стёйпер. Говорили они тихо, очень тихо, хотя и удостоверились, что больше здесь никого нет. Набожный господин Петер был встревожен и украдкой озирался по сторонам.
– Я не могу поделиться тем, что знаю, ни с королем, ни с кем другим, могу рассказать обо всем только священнику, который, как известно, связан обетом хранить тайну исповеди. Вот почему я пришел к тебе.
– Говори без утайки, сын мой.
Прежде чем облегчить душу, Петер Стёйпер помолчал, словно собираясь с мыслями.
– Ума не приложу, что делать с моим двоюродным братом, Хаконом Бешеным. Коли он что вобьет себе в голову, так никакого удержу нет. Прозвище-то у него вполне под стать норову.
– Что же он надумал?
– Втемяшилось ему, что он сам мог бы стать королем. А ведь это мысли вероломные, противные воле Господней, хоть и живут пока только в его фантазиях. Они, я чай, даже и погибельны для других, кто, не дай Бог, с ним свяжется. Ему и дела нет, что собственный его сводный брат, Инги Бардарсон, имеет в таком случае больше прав на корону. Вдобавок он теперь начал толковать об этой шведке, о Кристин дочери Николаса, которую вдовствующая королева хочет в Осло представить королю. Кристин – племянница королевы Маргрет, а отец ее, Николас Блаке, там у них в большой силе. Так вот, мой родич открыл мне, что король, похоже, ни малейшего интереса к Кристин не проявляет, а потому он, Хакон Бешеный, хочет сам жениться на этой даме и таким образом заручиться поддержкой шведов против короля.
– Почему ты не расскажешь все это королю Хакону?
– Потому что Хакон Бешеный посвятил меня в свои планы, только когда я поклялся Господом и душевным покоем, что никому ничего не скажу. Давши перед Господом такой обет, я обязан вести себя безупречно. Вот почему я пришел к единственному человеку, у которого могу просить совета, – к тебе, священник Транд.
Н-да, плохо дело. Священник Транд храбростью не блистал и предпочитал елико возможно держаться в стороне от политических интриг. И священную тайну исповеди тоже не мог нарушить. А если б все-таки нарушил, приобрел бы врага в лице Хакона Бешеного. А не нарушить ее и не предостеречь короля еще опаснее. Эх, лучше бы вообще не слыхать этой исповеди. Остается прикинуться дурачком, другого выхода нет.
– Ты, наверно, не так понял, Петер Стёйпер. Умный человек вроде Хакона Бешеного никак не может всерьез вынашивать этакие замыслы.
