– Ох! – Джейн уже обнаружила новую интересную подробность. – Ты и грудь тоже бреешь?
Не в силах противиться искушению, она протянула руку и коснулась пальцами его кожи. Словно горячий атлас, гладкая, чуть шершавая между ключицами и грудиной. Наверное, если он долго не бреется, тут курчавятся мягкие завитки...
Голос его чуть дрогнул.
– Бывает, что страдает и грудь...
Джейн отпрянула, непроизвольно поднесла пальцы к губам и вдохнула терпкий, солоноватый запах его разогретой кожи, изнывая от внезапно нахлынувшего желания. Затем провела по пальцам язычком и ощутила привкус, искушающий и пряный...
Сквозь завесу ресниц она видела, что это не укрылось от внимания Стива: взгляд его скользнул по ее телу, задержался на полоске желтого шелка у бедер, а затем вернулся к одному-единственному изъяну на безупречной, словно изваянной из мрамора фигурке.
Губы его приоткрылись, брови неодобрительно взлетели вверх. Стив подался вперед и проследил пальцем еле заметную серебристую линию в самом низу живота.
– Что это? Аппендицит?
По телу девушки пробежала восхитительная дрожь, и крохотные волоски поднялись дыбом: ощущение было такое, словно ее пощекотали проволокой. Стив отнял палец и тут же снова прижал к крохотному шраму. Он явно смелел с каждой минутой.
– Нет!
Только что Джейн была уверена, что держит себя в руках, а в следующее мгновение уже изнывала от непреодолимого желания запустить пальцы в его шелковистые волосы, волной упавшие на лоб, завладеть согретыми солнцем прядями и медленно, медленно притянуть юношу к себе... так, чтобы его полуоткрытые губы коснулись этого крохотного незаметного рокового шрама. А потом... потом...
Джейн опустила руку ему на плечо, поколебалась, заметив, что сердце Стива бьется так же неистово, как ее собственное, а затем резко оттолкнула его – так, что тот с размаху сел на песок. И смущенно заморгал.
– Что случилось?
– Ровным счетом ничего. Просто нам пора! – отозвалась она, вскочив на ноги; порывистая резкость движений выдавала внутреннее волнение.
– Прости, я не хотел пробуждать неприятных воспоминаний, – извинился Стив, легко поднимаясь на ноги и отряхиваясь от песка.
– Не бери в голову. Это всего лишь след от операции... Давно это было. Еще в Лондоне...
Она бы и точную дату назвала, если бы возникла необходимость. Но Джейн давным-давно дала зарок не вспоминать о тех днях: это означало бы воскресить образ Барни, удивительного, неотразимого, смеющегося красавца Барни, прекрасного принца ее грез, который на поверку оказался человеком бессовестным и бесчестным. Первая и последняя настоящая любовь ее жизни принесла Джейн только слезы.
