«Эта битва стоила жизни многим — в том числе моему лучшему другу- Аквасильва потеряла верного защитника. Как назло, я в то время вел кавалерию слонов вдоль побережья, разыскивая таонетарный аванпост, о котором сообщал Беразоил…»
Мой язык запнулся на незнакомом имени.
«Синнира получила весть прежде меня, и когда я увидел ее заплаканное лицо, то догадался о потере. Гибель друга оставила во мне печаль, которая до сих пор не тускнеет. Он был лучшим из моих современников — неутомимым, энергичным, умным. Отныне моя сестра стала вдовой, ее сын — сиротой, а Радамантис пополнил список погибших героев».
Курсанты сменяли друг друга у раскрытой рукописи, по очереди читая отрывки и все дальше углубляясь в повествование о жестокой войне. Палатине попался фрагмент записей о поспешной коронации Этия; Персее — та часть, в которой говорилось о штурме Эран Ктхуна.
Когда каждый из нас прикоснулся к древнему манускрипту, Юкмадорий открыл последнюю страницу и прочитал последние слова Кэросия. Это были те самые строки, которые скопировала моя мать:
…И так случилось, что, стоя перед могилой брата, я смотрел на пустой океан в направлении дальних континентов, которые некогда были процветающими странами, а ныне превратились в разрушенные пустоши. Меня часто тревожит мысль: произошли бы эти беды, если бы мой отец был жив ? Но затем я вспоминаю о непрерывных войнах, происходивших между нами в прошлом. Мы потерячи мир. Это свершившийся факт. Однако теперь у нас появился шанс на новое начало и последующее благополучие. Я лишь надеюсь, что тень Этия найдет вечный покой, и что мы останемся верными той мечте, за которую погибло так много людей. Мои раны уже никогда не позволят мне сражаться в битвах и использовать магию. И даже теперь я не могу уйти из гавани без помощи Синниры. Мне удалось восстановить часть сил, но отныне страной управляют мой сын и племянник. Молю богов, чтобы они использовали свой шанс и сделали мир лучше, чем он был в мое время. Еще раз посылаю привет и прощаюсь,
Кэросий Тар'конантур.
— Он написал эти слова за два месяца до предательства сына, — мрачно сказал Юкмадорий.
Мне стало интересно, кому Кэросий посвящал свою книгу. Она открывала очень личные моменты — мысли воина, сражавшегося за свободу Аквасильвы, боль от потери брата, отца и друзей, скорбь о тысячах соотечественников, печаль человека, который в тридцать три года остался калекой, неспособным пройти сотню ярдов без помощи жены, И все, за что он боролся, было разрушено его сыном — первым ставленником Сферы и ее верховным жрецом. Свидетельства Кэросия показались мне более горькими, чем рассказ Юкмадория. Помимо бесстрастной статистики жертв и перечня военных компаний их наполняла личная печаль героя.
