– Где ты раздобыл такие сапоги?
Он немного приподнял штанину. Немного, потому что его джинсы книзу сильно сужались.
– А что, нравятся?
Этот вопрос не имел смысла, потому что на всем белом свете не было никого, кто не продал бы душу ради таких сапог, и потому что ему страшно нравилось, когда ему говорили, какие у него прекрасные сапоги. Он мог часами слушать, как хвалят его сапоги. Если никого поблизости не было, он сам их хвалил.
– Это самая красивая вещь, какую я только видела в жизни.
Он улыбнулся во весь рот. Он страшно гордился своими сапогами.
– Ты бы смог убить ребенка?
Он опустил штанину и моментально перестал улыбаться.
– Нет, ребенка не смог бы.
– А женщину?
– Нет, наверно… Не знаю, смотря почему, в конце концов, что женщина, что мужчина – это одно и то же… На самом деле я никогда не собирался никого убивать.
– Но ты это сделал.
Она говорила об убийстве и смерти так, как говорят о том, что собираются надеть на танцы. Она сама не знала, что говорила.
– Да, я это сделал, наша жизнь вообще забавная штука, кажется, что она несет тебя в одну сторону, а потом выносит в другую, ты все понимаешь, ты находишься внутри, но не можешь ничего изменить, это вроде скачки на бешеных лошадях.
– Ты бы смог убить животное?
– Смотря какое животное и что оно будет делать.
– Лошадь, ты бы смог убить бешеную лошадь?
– Это была только метафора.
– Понятно, что метафора. Ты думаешь, я совсем дурочка? А собаку? Собаку смог бы убить?
– Нет.
– А если бы тебе встретилась собака, которая грызет младенца, ты бы убил ее?
– Я бы выстрелил в воздух. Я напугал бы собаку и спас младенца.
– Знаешь, ты слишком славный мальчик, чтобы быть убийцей.
Сказав это, она перескочила на заднее сиденье и начала рыться в сумочке. Она достала солнечные очки, надела их и снова перебралась на переднее сиденье. На ней были обрезанные джинсы, а ноги у нее были очень красивые. Несколько секунд он наблюдал за пируэтами, которые проделывали эти ноги, а потом снова стал смотреть на шоссе.
Как и любой опытный водитель, он знал, что секундная невнимательность может оказаться роковой, но дело в том, что ноги были редкостно красивые.
Пуля прошла сквозь щеку, ровнехонько над улыбкой, и потом поднималась до мозга, а выйдя из головы, сшибла с охранника фуражку.
Охранник сучил ногами на полу, вы уже знаете, кроме него никто не шевелился, если говорить честно, то придется признать, что эти охранники никому особенно не нравятся. Как бы то ни было, он тоже сучил ногами недолго, потом он выгнулся, словно лук, словно лук без стрелы, бесполезный лук.
