Есть еще и маг. Но маг — это не член экипажа, скорее мы все, если угодно, — необходимое, но второстепенное приложение к нему.
— Что там, интересно, поделывает наш колдун? — подумал я и обнаружил, что произнес это вслух.
Мустафа встрепенулся:
— Известно чего делает этот… — Лицо боцмана отражало два борющихся в его душе чувства: желание сказать о почтеннейшем Тирусане Ао Ооргенге то, что он думает, и страх перед тем, что вышеупомянутый каким-то образом узнает, что говорил о его высокой персоне ничтожный смертный.
— А чегой-то ты так злишься, Мустафа? — лениво, как бы между прочим, бросил разглядывавший волны Пустошник. — У вас, мусульман, девку можно замуж в девять лет отдавать, а той хазаряночке уже лет двенадцать будет…
— Так то замуж отдавать, а не блудить с ней, не мучить так, что потом полночи плачет! — процедил Мустафа, с откровенной неприязнью пожирая взглядом католическое распятие на шее Адриана. — Или, может, пророк Исса вам такое тоже разрешил?!
Между представителями двух религий вот-вот мог разгореться нешуточный спор, возможно даже с перспективой рукоприкладства. Допустить этого я, разумеется, не мог и, в полном соответствии с пунктом 456-А Устава, пресек «неподобающий спор о вере». Сделал я это очень просто: отправил Пустошника вниз присмотреть за пленниками, хотя в этом и не было нужды — они начнут пробуждаться только через час-другой.
На прощание он бросил в мою сторону взгляд, в котором читалось затаенное неодобрение, — Адриан полагал, что я больше симпатизирую первому боцману.
Что делать, но это действительно так. Он кажется мне более надежным человеком.
Если там, откуда родом Мустафа Селимович, на Руси, да и во всей Европе, утвердился ислам, то в мире Пустошного — католицизм. Оба они в свое время участвовали в религиозных войнах: первый с буддистами, второй с поклонявшимися Аллаху, — и оба, несмотря на все то, что узнали за годы пребывания на службе у Хэолики, сохранили свою веру, что бывает далеко не всегда.
Помнится, еще в самом начале нашего знакомства я спросил у Мустафы: как случилось, что князь Владимир принял мусульманство? Пожав плечами, Мустафа ответил, что ни про какого князя Ульдемира он не знает, а истинную веру его предкам принес непобедимый халиф Омар Пловдивский. Из чего я заключил, что пути моей и его вселенных разошлись уже очень давно.
Мустафа заметно вздрогнул, слегка изменившись в лице, и, даже не оборачиваясь, я понял — на палубе появился маг.
