Вскоре было опубликовано извещение, что начиная с нового дня нового года литония и апостольские послания должны читаться во всех церквах по-английски.
Въехав в Тауэр, Елизавета обратилась к сопровождавшим ее со следующими словами: «Были люди, которые с высоты власти в нашей стране рухнули и оказались заключенными в этих стенах. Я же поднялась от положения узницы и стала королевой нашей земли. Это произошло благодаря Божией справедливости. И если они погибли под топором, то я должна быть благодарна Богу и снисходительна к людям».
Конечно, в эти минуты Елизавета не могла не вспомнить холодное утро четыре с половиной года назад, когда ее привезли в Тауэр в качестве узницы и она была уверена, что отсюда она выйдет только на эшафот. Теперь она въезжала в Тауэр верхом, облаченная в красный бархат, – королева Англии. Впереди процессии ехал лорд-мэр Лондона с эмблемой Ордена Подвязки и королевским скипетром, за ним следовали наемники в алых камзолах, поблескивая позолоченными лезвиями секир. Далее шли герольды и солдаты в мундирах, отделанных серебром. Прямо перед Елизаветой лорд Пэмброк нес ее меч, а позади нее ехал ее новый королевский конюший Роберт Дадли.
Когда Елизавета ступила в Тауэр, где она должна была провести несколько недель перед тем, как обосноваться во дворце Уайтхолла, все пушки Тауэра грянули, приветствуя новую королеву.
Она, наверное, понимала, какое тяжелое наследство досталось ей после двенадцати лет царствования ее сводной сестры Марии Кровавой. Англия за эти годы стала третьеразрядным государством с разрушенными финансами, без настоящей армии, без способных лидеров.
Однако первая мысль королевы была о том, как держать в узде протестантов до того, как она решит, что делать с этими двумя религиями. Сделать это лучше всего было на воскресном богослужении с кафедры на дворе у собора Святого Павла, где священнослужители, назначенные властями, разъясняли огромным толпам, собирающимся на воздухе, взгляды правительства на религиозные проблемы. Первым священником, выступающим от имени новой власти, стал Сесил Билл, бывший глава Тринити-колледжа в Оксфорде, которого в свое время уволила Мария, воцарившаяся на престоле.
Билл был для Елизаветы очень удобным священнослужителем – в своей проповеди он призывал протестантов подчиниться закону, не форсировать смену религий. Но при этом он сказал о протестантстве, что это «истинная религия». В следующее воскресенье в своей проповеди ему возразил Джон Кристоферсон, епископ Чичестера, назвавший «истинную религию», о которой говорил Билл, ересью. Елизавета объяснила Кристоферсону, что его выбрали для того, чтобы он призывал к умиротворению, а не разжигал религиозную вражду, и отправила его под домашний арест. Он, конечно, был в скором времени освобожден, но через две недели умер.
