– Я записал все по памяти, – произнес незнакомец.
– Как вы посмели! – вновь взорвался генерал Артур Ундервуд.
– Я сделал запись сегодня, – ответил гость. – Клянусь, все записано по памяти.
– Мои инструкции, – в повышенном тоне продолжал Ундервуд, – это мои инструкции! Никто не вправе их менять! Никто не вправе их опровергать! И незачем было лезть с вашей чертовой инициативой.
– Видимо, мне хотелось отличиться, – заметил мужичина и полез в карман за портсигаром.
– Сожгите это! – приказал генерал.
Монтэгю молча направился в ванную.
Ундервуд – в халате и домашних тапочках – подошел к телевизору и переключил программу, затем, подумав секунду, вновь вернулся к прежней передаче. Звук был на минимуме. Генерал устроился в кресле, вытянув вперед старческие ноги, потом закинул одну ногу на другую, сложил руки на груди и стал слегка разминать себе грудь.
Когда Монтэгю вышел из ванной, Ундервуд смерил его полным пренебрежения взглядом и снова принялся массировать себе грудь, сосредоточив все внимание на телевизоре.
– Только поглядите, как ребята играют в футбол! – воскликнул генерал. – Смотреть на этих мартышек – одно удовольствие!
– Я тоже в свое время поигрывал в футбол, – вставил Монтэгю.
– Сэр, – заметил Ундервуд, не глядя на собеседника, – вы многим занимались, отлично со всем справляясь. Вы были моим доверенным лицом, лучшим из сотрудников, сэр. И я первым подтвержу это. Однако в данное время, господин Монтэгю, вы не имеете права на непростительные ошибки.
– Я полагал, что вам будет приятно взглянуть на записи, – ответил Монтэгю, сделав необходимую оговорку. – Очевидно, я свалял дурака, ошибся.
– Вы гордитесь своими заблуждениями, – продолжил генерал. – Да, да, уж поверьте мне: ваша гордость всякий раз будет ставить вас под удар.
Когда дежурный офицер попробовал наконец объяснить все более или менее подробно и когда мужчина на другом конце провода стал лучше слышать и смог окончательно понять, насколько он пьян, связь была прервана.
По этому поводу дежурный решил выпить еще. Однако, как ни пил он, он не мог достичь того состояния алкогольного опьянения, в котором пребывал шериф графства Мелвин Андерсон-Слим.
Шериф связался по телефону с десятком должностных федеральных лиц, на которых имел выход. Всем он задал один и тот же вопрос:
– Что за чертовщина здесь происходит? И с какой стати я должен что-то отправлять?
Никто, никто из четырнадцати, кому он звонил, не смог сказать шерифу ничего вразумительного.
