– Наташа? – вспомнил Кирилл. – Она меня как-то не очень интересует...
– Это неважно, – отмахнулся Львов. – Важен сам факт. Я эту Наташу встречал с пару месяцев назад. Когда у нас была эта... Как ее... "Буря в пустыне"?
– "Вихрь-антитеррор"? – предположил Кирилл.
– Наверное, – согласился Львов. – Короче, мы тогда шмонали всякие притоны, кабаки, гостиницы. А в "Интуристе" есть сауна. И в этой сауне мы выловили теплую компанию – два турка-бизнесмена, трое наших городских авторитетов и шестеро девок. Все пьяные. Наташа эта тогда назвалась Жанной и утверждала, что она там была переводчицей... Я не знаю, как она тогда отмазалась, мне не до нее было. Но, видать, отмазалась, если до сих пор в юридическом колледже учится.
– Мне-то что до той Наташи? – фыркнул Кирилл. – Ты же помнишь, я сразу сказал, что меня эта отличница не волнует...
– Все одно к одному, – сказал Львов. – Сначала Наташа. А потом та дура, которая подсказала тебе про Мурзика. Это же ведь подруга Ждановой тебе дала наводку? И что из этого вышло? Семь трупов и три моих зуба.
– Она не дура... – Кирилл укоризненно посмотрел на приятеля. – Она просто рассказала мне то, что знала про Алену Жданову и Мурзика. А уж в гостинице я сам напортачил, признаю...
– Она не дура? – Львов подозрительно прищурился. – Это ты у нее сейчас был? Что еще она тебе подсказала?
– Ничего...
– А ты ей доложил, что у Мурзика есть алиби на ту ночь? И стало быть, все ее подозрения – полная фигня?
– Да черт с ним, с Мурзиком! – сказал Кирилл, удовлетворенно отодвигая пустую чашку. – Это был маньяк.
– Нормально, – сказал Львов, срочно пододвигая к себе табурет. – Опять двадцать пять. Маньяк. Бородин был бы в восторге, если бы слышал. И он бы тебя придушил. Он и без того к тебе неровно дышит, потому как за расстрел мирных жителей в "Алмазе" ему тоже отвечать придется... Ну а уж если тут маньяк... А Мурзик, стало быть, ни при чем?
– Ты же сам сказал – у него алиби, – напомнил Кирилл.
– Если у него алиби, тогда чего же мы?!. – взвился было Львов, но боль в висках особенно чувствительно напомнила о себе, и Львов поспешно опустился на табурет.
– С Мурзиком вышла ошибка, – сказал Кирилл. – А что? Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Я делаю.
– Что ты делаешь? – простонал Львов, раскачиваясь на табурете и обхватив голову руками. – Что ты там еще делаешь?
– Момент, – Кирилл ушел в соседнюю комнату, а когда он вернулся, котлет на тарелке стало на одну меньше. Львов сосредоточенно смотрел в потолок. – Между прочим, у меня фотографическая память, – сказал Кирилл.
