Карета, дребезжа, уехала, Дайер резко втянула воздух, и Виктория, обернувшись, увидела согбенного морщинистого старика, выглядывавшего из двери домика.
– Леди Виктория? – осведомился старик.
Виктория слегка улыбнулась, видя его растерянность. На ней было платье из дорогой черной тафты, но строгость покроя и отсутствие украшений делали его похожим на простое платье служанки. Вот уже пятнадцать лет ее гардероб отличался строгостью, сначала из-за мучений, связанных со взрослением, потом из-за отвращения к себе, а теперь отчасти по привычке, отчасти от ощущения безопасности, которое давала ей подобная манера одеваться.
– Да, – сказала Виктория привратнику. – Это я.
– Его светлость ждет вас, миледи. Вечером вернется Грегори и принесет ваши вещи.
– Как же мы туда попадем? – Виктория выгнула бровь и кивнула на аллею длиной в полмили, идущую вверх по склону.
Привратник хрипло рассмеялся и зашелся кашлем. Потом наконец успокоился и прокаркал:
– Своими ногами! – И исчез в домике, захлопнув дверь у них перед носом.
Засов опустился, и грохот эхом прокатился среди известняковых холмов.
Виктория и Дайер обменялись взглядами. Поскольку выбора не было, Виктория подобрала юбки и начала подниматься вверх. Один раз обернулась, чтобы убедиться, что ее дородная камеристка не отстает, и увидела скрюченную фигуру привратника, который торопливо затаскивал в дом их вещи.
Грянул гром. Тяжелая капля упала Виктории на нос, порыв ветра подхватил ее юбки и прижал к ногам. Придерживая шляпку, Виктория ускорила шаги, стремясь добраться до дома прежде, чем начнется гроза.
Дайер запыхалась, поспевая за госпожой. Дождь все усиливался. Мало ей неприятностей от этого чертова герцога, так теперь еще и платье будет испорчено. И за что ей такое наказание, сокрушалась Виктория.
До дверей они добрались в тот момент, когда в очередной раз грянул гром и разверзлись хляби небесные, обрушив на землю потоки воды. Виктория не стала стучать. Рывком опустила железную рукоять и, нажав плечом на ветхую дверь, едва не ввалилась внутрь. Дайер вошла следом, убирая с глаз намокшие пряди.
Сильный порыв ветра широко распахнул дверь, и в дом хлынули струи дождя. Виктория захлопнула ее и ощутила дрожь во всем теле. Она хотела обрушиться с проклятиями на непогоду, но что-то остановило ее. В душу закрался суеверный страх.
Виктория повернулась и вздрогнула, увидев менее чем в двух ярдах от себя пухлую пожилую женщину.
– Прошу прощения, – произнесла Виктория со всем достоинством, на которое была способна в данный момент.
