– Теперь уже скоро вторая застава будет, – сказал Игнатьев. – Еще метров тридцать – и застава… Можно спросить вас, товарищ майор? – И, не дожидаясь ответа, продолжал: – Вы вот из штаба фронта будете. Как полагаете, удастся нам остановить здесь врага?
Именно об этом думал и сам Звягинцев, идя за Игнатьевым.
– Надо остановить, – угрюмо ответил он и добавил: – Иначе Ленинграду конец.
Последние слова вырвались у Звягинцева помимо воли. «Черт знает что говорю! – со злобой на самого себя подумал он. – Панику сею».
– Ну, этого-то быть не может, товарищ майор, – спокойно и убежденно ответил Игнатьев, – чтобы Ленинграду конец.
– Вот и я считаю, что не может этого быть! – твердо сказал Звягинцев. – Значит, мы обязаны здесь немца задержать. Чего бы нам это ни стоило.
Из темноты снова раздался командный оклик.
Звягинцев остановился.
Игнатьев сделал несколько шагов в сторону и стал докладывать кому-то, невидимому в темноте, что по приказанию начальника первой заставы сопровождает майора.
Кто-то приказал:
– Товарищ Ратницкий, доведите майора до проходной!
Через мгновение Игнатьев возник из темноты и, поднеся руку к пилотке, спросил:
– Разрешите возвратиться, товарищ майор?
– Можете идти, товарищ Игнатьев, – сказал Звягинцев. – Спасибо.
Он испытывал чувство симпатии к этому спокойному, уверенному бойцу.
К Звягинцеву подошел человек в гражданской одежде, с винтовкой на ремне.
– Ратницкий, – представился он. – За мной идите, товарищ майор.
«Наверное, из рабочих-ополченцев», – подумал Звягинцев. Он не успел даже разглядеть очередного провожатого.
Ратницкий быстро зашагал вперед. Звягинцев, прихрамывая, едва поспевал за ним.
– Не беги так. Далеко еще идти-то? – спросил он.
– Дальность – понятие относительное, – ответил, не оборачиваясь, Ратницкий. – В абсолютных цифрах метров четыреста. На трамвае – одна остановка. Но сейчас ситуация, как видите, изменилась, и трамваи здесь не ходят.
Звягинцев смутился. Он обратился к сопровождающему таким тоном, каким командир обычно обращается к рядовому бойцу, но уже по первым словам этого Ратницкого понял, что ошибся.
– Простите, – сказал Звягинцев, – вы что же, несете службу в ополчении?
– Нет, в ополчение не взяли, – отозвался Ратницкий, – есть такое малопочтенное в военных условиях понятие: «броня». Работаю на заводе.
Звягинцев хотел спросить, кем именно тот работает, но где-то снова загрохотали разрывы. Теперь они звучали глухо, точно гром проходящей стороной грозы.
