— Мы были сделаны для совершенно определенной цели, ты же знаешь. Разговоры для этого не нужны.
Стараясь держать ход беседы под контролем, я спросил:
— А когда Центр Управления сделает настоящих из плоти и крови женщин — что тогда?
Ее лицо помрачнело.
— Думаю, — ответила она без всякого выражения, — нас обдерут .
— Вас сделал Центр Управления?
— Нет. Вспомогательный Центр.
— А Вспомогательный Центр действует независимо от него?
— Нет, — тихо отозвалась она, — не совсем. Это часть Центра Управления, но при этом… действительно отдельная личность.
Ее лицо осветилось.
— Это как пара, мужчина и женщина. Насколько я понимаю, когда Центр Управления сделал его, он решил наделить его и мужской и женской индивидуальностью. С течением времени эти индивидуальности все сильнее разделяются.
«Машина, страдающая шизофренией», — подумал я.
— А Вспомогательный Центр огорчится, если вас обдерут?
— Почему? Это просто машина.
— Как и ты, — грубо сказал я.
— Ничего подобного! — она вспыхнула, вскочила и сорвала свою воздушную сорочку: — Смотри, будь ты неладен! Это — тело машины?
Я был вынужден согласиться, что оно выглядело не так.
— Я — женщина! Я — женщина, гораздо в большей степени, чем те, кого ты встречал!
— Ты — машина, — повторил я, но уже не слишком уверено.
— Сам ты машина. Я создана для любви. А ты… — она разошлась не на шутку. — Ты создан для того, чтобы возить по космосу всякие штуки! Это ошибка, что тебя сделали в виде мужчины!
Я хотел ослабить свой воротник, но удержался. Пожалуй, этот жест мог быть неправильно истолкован.
Вспомогательный Центр, подумал я — это что-то вроде Франкенштейна. Вспомогательный Центр создает смертоносных монстров — монстров, разрушающих нас, не себя. Вспомогательный Центр будет уничтожать нас ласково, предусмотрительно создав для нас этих стерильных псевдоженщин, которые поработят нас гораздо быстрее, чем настоящие женщины. Он добьется того, что мы перестанем сопротивляться Центру Управления.
Хорошо, что это очаровательное тело не слишком загорелое… Я взял из коробки со стола одну из самовозгорающихся сигарет, посмотрел на эти слишком желанные черты сквозь клубы дыма… Я был изумлен, когда она, протянув тонкую гибкую руку, взяла недокуренную сигарету из моих губ и поднесла к своим.
— Да, я могу курить, — мягко засмеялась она. — Я могу пить и буду чувствовать от этого истому. Я много что могу.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказал я.
— Тогда позволь мне…
— Нет.
— Но Джим…
