У нас не было выбора, и мы медленно зашагали вперед.
Это была долгая прогулка. Туннель пугающе извивался, так что временами казалось, будто мы возвращаемся обратно. Было достаточно светло — но это было освещение внутренностей огромной работающей машины. И не предназначалось для людей, идущих пешком по туннелю. За полупрозрачным пластиком тянулись узкие светящиеся гирлянды, одиночные шары — белые и цветные, яркие и тусклые, неподвижные и движущиеся.
Еще мы слышали звуки — сухой шепот, почти животное чавканье жидкости, иногда — отчетливый треск. Один раз откуда-то донеслось низкое утробное гудение — и мы скорее почувствовали, чем увидели, как что-то приближается к нам по тонкому кабелю, который вился по потолку туннеля. Оно прошло у нас над головами, жалобно воя, — маленький металлический паук, несущийся по металлической паутине.
Затем мы оказались в просторном круглом помещении, освещенном переливающимся шаром. Здесь мы, наконец, остановились. Пол выгибался к центру. Там стояла скамья — чисто функциональный предмет из металла и пластика. Она могла предназначаться лишь для одной цели.
Мы подошли к ней, с трудом удерживая равновесие на гладком пластике, и сели. «Судя по всему, — подумал я — эта мысль показалась мне до смешного абсурдной, — за этим должно последовать явление официанта. С подносом, уставленным выпивкой и сигаретами».
Официант действительно появился. И принес поднос с выпивкой и сигаретами.
По традиции, он был в черной жилетке, черных брюках. Белая рубашка, черный галстук. Единственное, что портило впечатление — это голова. Никакого намека на лицо — гладкий эллипсоид из полированного металла.
Голос — откуда он доносился? — вежливо проговорил:
— Я еще не знаю, что вам нравится из алкоголя и никотина. В бутылке — виски, сигареты — аналог виргинских. Я надеюсь, вы воспользуетесь моим гостеприимством.
Мы воспользовались.
Виски было великолепным — гораздо больше похоже на настоящее шотландское виски, чем дешевая подделка, которую разливают по всей Галактике. Сигареты были тоже недурны, хотя их манера самостоятельно загораться в тот момент, когда их подносишь к губам, поначалу приводила в замешательство.
Алан залпом опрокинул в себя первый стакан — ему это было необходимо… да и мне тоже. Он подождал, пока странный официант снова наполнит его стакан, и затем спросил:
— Кто вы? Или — что?
— Я — это я.
— Что значит «я»?
— Я — это я.
«Что это за планета?»
— Я — это я.
Алан поднял брови, одним глотком осушил второй стакан, дождался, пока официант повторит процедуру.
