— Мистер Рэнфрю — магистр Многомерной Физики, — перебила его Соня.
— А у меня сертификат астронавтики, коммандер Веррилл. И весьма солидный стаж — думаю, мое досье Вам читать доводилось. Я на собственном опыте испытал, причем неоднократно, что происходит, когда Движитель Манншенна выходит из строя. После пары аварии начинаешь проникаться уважением к этому агрегату.
— Но нам нельзя терять времени, — сказал Рэнфрю.
— С чего Вы так решили, лейтенант? По-моему, в этой… м-м-м… дыре говорить о времени не приходится. Да-да, я понимаю. На корабле время идет. Но пока корабельные системы функционируют — а я надеюсь, с ними ничего не случится — у нас есть воздух, вода, пища, энергия… Жаль, конечно, табак у нас в оранжерее не растет. Но что до всего остального… Если очень захочется, можно даже попробовать варить пиво.
— Значит, я могу начинать теоретическую подготовку?
— Конечно.
Рэнфрю кивнул.
— Для начала… — проговорил он, — у нас на борту трое квалифицированных навигаторов…
Он выдержал паузу, но Граймс так и не понял, к кому обращается лейтенант — к самому себе или к окружающим, а потому промолчал.
— …Значит, пока один несет вахту, а второй отдыхает, третий вполне может заняться расчетами…
— Не может, — изрек Суинтон. — И на то есть веские причины.
— В самом деле?.. — рассеянно отозвался лейтенант. — Ах да, совсем забыл. Вы же офицер запаса — все равно что гражданский… Но все-таки, огласите Вашу причину. Наверно, дело в вознаграждении? Оно слишком низкое, чтобы выполнять за него дополнительную работу?
Суинтон вспыхнул, но ответил очень спокойно:
— Это военный корабль, мистер Рэнфрю. А члены экипажа военного корабля не могут считаться гражданскими лицами. Офицер военного корабля — да будет Вам известно — всегда на посту. Он должен постоянно находиться в состоянии готовности, тем более в чрезвычайной ситуации. А не сидеть носом в компьютер и не заниматься бесконечными расчетами.
— Черт возьми! — прорычал Рэнфрю. — Здесь ничего нет! Вообще ничего!
— Согласен. Но…
— Но ситуации это не меняет, — подытожил Граймс. — Мы провалились непонятно куда. Хочу заметить, чаще всего такое случается с ненужными вещами.
«Дальний поиск» падал (или висел) в абсолютном Нигде и Никогда — хрупкая скорлупка, заключающая в себе жизнь и свет. Средства связи исправно функционировали, но были совершенно бесполезны. Мэйхью, офицер псионической связи, тоже чувствовал себя совершенно бесполезным. Часами он сидел у себя в каюте, надеясь «услышать» хоть что-нибудь, кроме мыслей своих товарищей по несчастью. Совсем отчаявшись, он выпросил у доктора Тодхантера какой-то наркотик — крайняя мера, к которой прибегают псионики, чтобы повысить чувствительность своего мозга. Ничего, по-прежнему ничего и никого.
