– Н-н-но, – хрипло проговорила блондинка, – при чем же здесь я?
Лицо ее застыло, словно маска. Глаза налились похожей на отравленный мед теплой горечью. Одна рука некоторое время машинально рылась в сумочке, пока, наконец, так и застыла внутри нее.
– Муз Магун всегда охотно брался за подобную работу, если ему хорошо платили, – нудно продолжал я долбить в одну и ту же точку. – Собственно, он готов был сделать какую угодно работу. Кроме того, Муз был армянином. Видимо, благодаря этому Сукесян и вышел на него. А Сукесян был как раз тот тип мужчины, который способен прилипнуть к шикарной юбке и исполнять все, чего она ни пожелает, вплоть до человекоубийства, в особенности если человек был его соперником, и тем более, если этот соперник принадлежал к тем, кто принимает гостей на полу на подушках и не прочь иногда заснять скрытой камерой своих веселых подруг, когда они, резвясь, слишком близко подходят к воротам Эдема. Это ведь не так уж трудно сообразить, миссис Прендергаст, вы согласны?
– Выпейте-ка лучше, – ледяным тоном оборвала меня Кэрол Прайд. – К чему вся эта болтовня? Вы напрасно утруждаете свои голосовые связки, пытаясь доказать этой крошке, что она потаскуха. Она это и так отлично знает. Вот только как, черт побери, можно было ее шантажировать? Чтобы шантажировать человека, надо, чтобы у него была репутация.
– Не лезьте не в свое дело! – огрызнулся я. – Чем ее у вас меньше, тем больше вы готовы заплатить, чтобы сохранить остатки.
Я заметил, как рука в сумочке внезапно дернулась.
– Не трудитесь вынимать пистолет, – сказал я. – Я сам знаю, что они вас не повесят. Я просто хотел, чтобы вы поняли, что вам не удалось никого провести. И я – и не только я – знаю, что эта ловушка в пивной, когда Сукесян от страха потерял голову, была подстроена специально, чтобы убрать меня с дороги, и что именно вы послали меня туда, чтобы я получил от них все, что мне причиталось. Впрочем, все это теперь уже быльем поросло.
Однако она все равно вытащила пистолет и, держа его на небесно-голубом колене, улыбалась мне.
Кэрол Прайд швырнула в нее бокалом. Она увернулась, и пистолет выстрелил. Пуля мягко и вежливо, высоко под потолком, ввинтилась в пергаментную стену, произведя не больше шума, чем ввинчивающийся в перчатку палец.
Дверь отворилась, и в комнату неторопливой походкой вошел худой мужчина невероятно высокого роста.
– Стреляй в меня, – сказал он. – Я всего лишь твой муж.
Блондинка взглянула на него. На какое-то мгновение я подумал, что она собирается поймать его на слове.
