— Раньше вы говорили другое, — недоверчиво сказала она.
— Да, — сказал он и вздрогнул. — В определенном смысле, это мое открытие.
— А вы так гордитесь, — сказала она, — своими гнусными открытиями, что вам ничего не стоит принести им в жертву кого угодно — папу, меня…
— Нет, не вас! — перебил ее Джадсон и снова вздрогнул, но овладел собой и продолжал с убийственной размеренностью лектора: — Комплекс антропоида влечет за собой стремление восстановить функцию всех четырех конечностей. Как мы знаем, ваш отец писал и рисовал обеими руками. На более поздней стадии, вполне возможно, он попытался бы писать ногами.
Они посмотрели друг на друга; и так чудовищна была эта беседа, что ни один не рассмеялся.
— В результате, — продолжал он, — возникает опасность разобщения функций. Равное пользование конечностями не соответствует данной фазе эволюции человека и может привести к тому, что полушария большого мозга утратят координацию. Такой больной невменяем и должен находиться под присмотром.
— Все равно не верю, — сердито сказала она.
Он поднял палец и мрачно показал на темные полотна, на которых получетверорукий гений запечатлел в огненных красках свои видения.
— Взгляните, — сказал он. — Мотив дерева, снова и снова. А дерево — это прямая, от которой в обе стороны вверх идут линии. Так и видишь, как обе руки действуют кистью враз. Однако дерево — не чертеж. Ветви эти разные. Вот тут-то и таится главная беда.
Воцарилось злое молчание. Джадсон прервал его сам и продолжал свою лекцию:
— Попытка добиться разных очертаний при одновременном действии обеих рук ведет к диссоциации единства и непрерывности сознания, ослабляет контроль больного над собой и координацию последова…
Молния догадки сверкнула во тьме ее смятенного ума.
— Это месть? — спросила она.
Он остановился на середине очередного длинного слова, и даже губы у него побелели.
— Вы обманщик! — закричала она, трясясь от гнева. — Вы шарлатан! Думаете, я не знаю, почему вы хотите доказать, что папа сумасшедший? Потому что я сказала, что он вас выгонит, а вы…
Белые губы дернулись, и Джадсон спросил:
— Почему же я так не хочу, чтобы он меня выгнал?
— Потому… — начала она и резко остановилась. В ней самой открылась пропасть, куда она не смела заглянуть.
— Да! — крикнул он и вскочил. — Да, вы правы! Это из-за вас Я не могу вас с ним оставить. Поверьте мне! Я повторяю: ваш отец должен быть сумасшедшим. — И добавил новым, звонким голосом: — Мне страшно, что вы умрете по его вине. Разве я смогу тогда жить?
