– Надеюсь, я не помешал, – с добродушной улыбкой, но без намека на извинение сказал Моисей.
– Дело в том, – сравнительно любезно заметил Майкл Мун, – что мы хотели взглянуть, удобно ли они вас устроили. Мисс Дьюк иногда...
– Я знаю! – вскричал незнакомец и взглянул на них блестящими глазами. – Она бывает величественна; подойдите к ней, и вы услышите военную музыку... точно Жанна д'Арк.
Инглвуд онемел и уставился на говорившего с видом человека, только что услышавшего дикую сказку, которая все же содержит в себе некую забытую истину. Он вспомнил, что и сам подумал про Жанну д'Арк[14] много лет тому назад, когда, чуть не со школьной скамьи, впервые появился в этом доме. Но давно уже всераспыляющий рационализм его друга, доктора Уорнера, сокрушил в нем следы таких юношеских непропорциональных мечтаний. Под влиянием Уорнерова скептицизма и учения о «сильном человеке»[15] Инглвуд с давних пор привык считать себя робким, неприспособленным, слабым и думал, что ему не суждено жениться; Диана Дьюк в его глазах стала просто необходимой прислужницей, а о прежнем увлечении он вспоминал, как о маленькой шалости школьника, поцеловавшего дочку квартирной хозяйки. Однако фраза о военной музыке странным образом задела его, точно он услышал вдалеке барабан.
– Она поневоле должна быть сурова, это вполне естественно, – сказал Мун, оглядывая крошечную комнату с клинообразным скошенным потолком, похожую на остроконечный колпак карлика.
– Пожалуй, конура для вас слишком мала, сэр, – заметил игривый мистер Гулд.
– Прекрасная комната! – последовал восторженный ответ, и Смит нырнул головой в чемодан. – Я люблю остроконечные комнаты, точно готические... Кстати, – вскричал он, встрепенувшись, – куда ведет эта дверь?
– К верной смерти, я полагаю, – ответил Майкл Мун и взглянул на пыльную, заржавленную дверь в покатой крыше. – Не думаю, чтобы там был чердак, и не могу придумать, куда она может вести.
Не дожидаясь конца этой сентенции, человек на крепких зеленых ногах подскочил к потолочной двери, примостился кое-как на выступе стены, с большим усилием распахнул дверь настежь и пролез в нее. Две символические ноги, словно обломки статуи, мелькнули на миг в воздухе; потом и они исчезли. В отверстии крыши показалось ясное, лучезарное вечернее небо и одно большое разноцветное облако, плывущее в воздухе, как целое графство, перевернутое вверх ногами.
– Эй, вы! – донесся издалека голос Смита, по-видимому, с отдаленной башни. – Ступайте сюда! И захватите чего-нибудь там у меня, чтобы выпить и закусить наверху. Здесь можно устроить чудесный пикник!
