Виталий облизнул затерпшие губы. Откашлялся. Сказал:
— Это просто какой-то сбой передачи. Так бывает. Все-таки космос же! Разные излучения, помехи. Это же только поговорка такая: вакуум, мол, пустота. А на самом деле… — Наверное, он и сам почувствовал, до чего не к месту приходится говоримое. Почувствовал и умолк.
А мигом позже решила заговорить Халэпа Леночка.
— Это не сбой, — сказала она, опять (правда, на сей раз издали) вытягивая палец по направлению к монитору. — Это эти… иерогольф… иероглифы, вот. Ими когда-то вместо букв писали всякие китайцы. Сверху вниз.
Папенькина дочка поглядела сперва на Чинарева, затем на старосту и победно ухмыльнулась:
— Ну, что смотрите? Думали, я совсем беспросветная?
Обе повернутые к ней головы одновременно и одинаково кивнули. Потом Чин-чин вдруг выбрался из кресла, подошел к интеркому, достал из кармана запасливо приготовленный рулончик медицинского пластыря и аккуратно залепил акустический и видеодатчики внутренней связи. Полюбовавшись делом рук своих, он вернулся к компьютеру, придвинул к себе контакт-микрофон:
— Создай на эф-четыре файл «Букашки-таракашки» и перекачай туда принятую информацию. Из оперативной памяти, суб-памяти и из сетевого регистра все, касающееся последнего приема, стереть. Экшн!
Комп деловито запульсировал индикаторами.
— Зачем ты?.. — Виталий нервно оглянулся на обеспомощневший интерком. — Зачем тебе лезть в изверовские дела?
— Да так, — Чин-чин мило улыбнулся, — с детства люблю всякие головоломки. Надеюсь, ты не осуждаешь мое поведение?
По лицу старосты было видно, что он, староста, очень даже осуждает это самое поведение и очень-очень хочет его (поведение) пресечь, но…
Но.
Слишком уж дружелюбно, прямо-таки нежно улыбался развалившийся в операторском кресле обладатель геракловской мускулатуры. Улыбался и говорил:
— Есть такая детская подначка, которую даже ясельные сосунки постыдились бы назвать шифрованием: набираешь текст вручную, скажем, на англосе, в режиме, скажем, древнекитайского шрифта. Понимаешь? Тычешь пальцем в латинские буквы, а на экране — давленые букашки.
Виталий приоткрыл было рот, но Чин пренебрежительно отмахнулся:
— Ну да, да! Нужно установить первоначальный язык сообщения и фонт подменного алфавита. Ограниченный набор вариантов. Дело маненечко усложняется, ежели «шифровальщик» пользовался каким-нибудь доисторическим редактором из самых первых — ну, у которых даже собственные разные версии друг дружку не понимали. Но все равно, при сносном компе (хоть бы и вроде вот этого) тебе, Белоноженька, прочесть такое — минут пять работы, а мне — с десяток миллисекунд. А теперь смотри: Изверг подозревает меня в суперхакерстве и назойливо грозит смешать с отходами жизнедеятельности организма — раз. Два: полагая, что на его компе хозяйничает сам Чингисхан, означенный Изверг не предупреждает адресантов о необходимости заменить шифр, которым может пользоваться только идиот, полчаса назад впервые в жизни увидавший компьютер. И еще этот самый Изверг пользуется примитивными парольками, каковые способны только привлечь внимание любознательного человека. Господи, он даже не потрудился запаролить на отпечаток… О, кстати!
