А поскольку все сии «неболеечемы», старательно всобаченные в бездну ООРовских законов, инструкций да регламентов, нами освоены, запатентованы и насижены — вот вам, господа конкуренты, стыдный отросток поперек хари! Жрали, жрем и будем жрать из этого корыта исключительно только мы! Ясно?!
Это же просто из головы выдумано, что на прогресс, дескать, узду не накинешь. Это просто для красоты сказано, что, мол, рукописи не горят. Горят как миленькие. Даже если писаны не руками и не на пэйпарлоне, а на оптико-магнитных носителях с гарантийным сроком хранения информации 1010 лет…
…Ощутив потным затылком колебание воздуха, учиненное открываемым люком, Чин-чин свирепо завопил прямо в микрофон: «По распорядку у меня еще три часа комп-времени!», одуревший комп не менее злобно прорявкал: «Нераспознанная команда! Отказ!», и Белоножко шарахнулся было из рубки, но тут же додумался сказать: «Это я».
— А-а… — из Чинарева словно бы воздух выпустили. — А я думал, опять этот хакероборец прется…
Комп снова полез давать оценку услышанной информации, но Чин, яростно сплюнув, вырубил саунд-контакт.
Виталий облокотился о подголовник пользовательского кресла и некоторое время молча сопел в чинаревскую макушку. Потом спросил:
— Ты что, пытаешься ее «воскресителем» вытащить?
— Чем только не пытаюсь… — буркнул Чин, утирая физиономию рукавом.
— Ну?
— Орбиту гну! Этот старый хрыч специально поназаписывал поверх стертого всякую галиматью. Хрен теперь там что-нибудь восстановишь!
Белоножко немного помялся, затем предложил обреченно:
— Давай, может, я?..
Чинарев только фыркнул вместо ответа.
— Ты не очень-то, — староста обиженно шмыгнул носом. — В этой, между прочим, программе моего труда не меньше, чем твоего…
— Не труда, а убитого времени, — раздраженно поправил Чин-чин, стремительно наяривая на контакторе. — За компом ты вправду отпыхтел как бы не дольше моего. А результату с того?
Виталий опять шмыгнул носом, но от дискуссии предпочел воздержаться.
Несколько мгновений утонуло в тягостной молчанке — только длинные сквозняки волнами плескались по рубке от коровьих вздохов старосты Белоножко. Наконец положительный человек и надежда курса сказал:
— Я семечницу не брал. Честно.
Чин-чин мучительно вывернул голову и снизу вверх уставился на него:
— А чего ты решил, будто я решил, будто это ты? И кстати, что это у тебя с рожей?
На Виталиевой щеке растопырилось багровое пятно сложной конфигурации.
— Это Ленка, — снова вздохнул обладатель пятна. — Это я ее попросил отдать программу.
