— Ну ты отчекрыжил, ста-рос-та… — пропихалось наконец сквозь прочие издаваемые Чин-чином разнообразные звуки. — Ну у тя извилины ва-а-ще подвисли… Я давно оп… оп… ой, не могу!.. давно опасался, что твои вздохи по Ленку добром не кончатся, — и нате, приехали: Белоножко с ума сошел! Семечницу с одеколоном спутал! Надежда курса! Ой, держите меня!!!
Виталий мучительно переживал случившееся.
— Нет, ну действительно же как специально одно под другое делали, — бормотал он, краснея и обескураженно скребя в затылке. — Ну ведь как две капли… Слушай, — тут Белоножко вдруг совершил невозможное: зарделся еще сильнее, — а что, это сильно заметно? Ну, что вздыхаю… А?
Чин-чин с видимым трудом вернул себя в более-менее нормальное состояние.
— Еще бы! Ты ей так хамишь на каждом шагу, что, по-моему, даже Изверг до всего допирает. Прими бесплатный совет: брось. Не по тебе девочка.
— Может, она по тебе? — Голубые глаза положительного человека Виталия нехорошо потемнели, но Чин-чин этого не заметил: он, стоя на четвереньках, заталкивал злополучный распылитель куда-то под койку.
— Не совсем так, — глухо донеслось из под-коечных недр. — Это я не по ней.
Белоножко вернулся к столотумбочке и принялся бесцельно передвигать валяющуюся на ней мелкую всячину.
— Слушай, Чин, а откуда он у тебя? Ну, одеколон этот чертов — откуда? Это ведь тоже нельзя… Контрольные системы теперь, наверное, совсем взбесятся!
— Наоборот, теперь-то они как раз и не взбесятся: он любую текилу перешибет. А «нельзя» — это про спиртсодержащие аэрозоли. А этот вроде специальный, такой можно… наверное. Все то можно, что нужно. Вот прикинь: если, к примеру, Ленок попытается меня изнасиловать (к чему дело упорно движется) — должен же я буду сдобрить свои древние грекоегипетские мускулы приятным ароматом!
Чинарев полез наконец из-под кровати, и Виталий, поспешно сунув руки в карманы, качнулся прочь от стола.
— Ну, Белоножка-Белоручка, что ты там копаешься? Нашел, наконец, контейнер?
— Нет, — пожал плечами староста. — Здорово ты его спрятал…
— Какое спрятал?! Он же прямо посреди стола…
Они перерыли всю каюту, но контейнер с эллипсетами так и не пожелал отыскаться.
* * *
— Вы опоздали на семнадцать минут, — Изверг, морщась, отхлебывал из прозрачной чашки нечто кофеподобное. — При повторном опоздании не допущу к завтраку. В космосе малейшая безалаберность равнозначна самоубийству — если вы не способны постигнуть это мозгами, придется апеллировать к вашим желудкам.
