Термен был арестован в 1938 году после возвращения из США. На Колымских золотых приисках он и познакомился с Королевым. По воле Берии случилось так, что оба они оказались во время войны на авиационном заводе в Омске. Туда было эвакуировано состоявшее из заключенных КБ Туполева. Термен у Туполева пытался разработать систему радиоуправления беспилотным самолетом. Из этого ничего хорошего не получилось, и Термена переправили в совсем уж сверхсекретный институт, где разрабатывалась аппаратура подслушивания, кодирования и засекреченной связи. Деятельность этого заведения подробно описана Солженициным в романе «В круге первом».
Сам по себе факт встречи с 95-летним Терменом, который приехал к Наташе со своим терменвоксом и предложил нам попробовать свои музыкальные способности, был совершенной фантастикой. В 1926 году нам, мальчишкам-радиолюбителям, не позволено было прикасаться к чудесному деревянному шкафчику Термена. Теперь, спустя 65 лет, Лев Термен сам терпеливо обучал меня игре на инструменте, который он изобрел в 1920 году!
После этого отступления возвращаюсь в 20-е годы.
Родители не могли выделять мне достаточно средств для приобретения новых дорогостоящих радиодеталей. Только-только хватало на обувь, новую одежду — рос я быстро, — на новые учебники. Отдельно отец давал мне деньги на радиолитературу. Я покупал все три выходивших в те годы популярных радиожурнала: «Радиолюбитель», «Радио — всем» и «Новости радио». Чтобы читать серьезную литературу, я после занятий в школе отправлялся в Румянцевскую библиотеку и там часто просиживал до позднего вечера над журналом «Телеграфия и телеметрия без проводов», «Электронными лампами» Моркрофта и новинками радиотехнической литературы. Знаний для чтения такой литературы мне часто не хватало. Особенно когда дело доходило до высшей математики!
Начиная с 1923 года на Тверском бульваре один раз в год проводились книжные ярмарки. Там можно было приобрести самую свежую литературу подешевле. Когда я стал школьником, родители, ознакомившись с программой по литературе на ближайшие три года и сверившись с домашней библиотекой, составили список дефицита русской классики и, снабдив меня деньгами, дали наказ: на Тверском бульваре купить по списку наиболее дешевые издания. Каково же было их негодование, когда вместо «Героя нашего времени» и «Рудина», сборников стихотворений Некрасова, Блока, Брюсова и много другого я выложил шесть маленьких книжечек серии теоретической физики, изданных в Берлине. Во время домашнего скандала мой старший двоюродный брат посоветовал отцу спрятать от меня дорогие издания «Войны и мира», «Анны Карениной» и восемь томов Гоголя в кожаных переплетах во избежание опасности их обмена на радиолюбительскую литературу. Во время военных переселений не удалось сохранить уникальное издание Толстого, но из восьми томов Гоголя исчез только один. Пять томиков «Теоретической физики» 1923 года издания до сих пор целы в моей библиотеке.
