У Лайдис Боумен была традиция: на борту корабля она все свое время посвящала исключительно чревоугодию, и горе члену экипажа, который решился бы потревожить коммандера в этот момент. Такова была ее привилегия, к которой те, кто привык к этому, относились примерно в том же духе, как к необходимости чистки вентиляторов или постоянного слежения за результатами космической съемки. У новичков же подобный обычай время от времени вызывал изумленное презрение. Боумен знала об этом и относилась как к тем, так и к другим совершенно одинаково — с полнейшим безразличием. На борту корабля она была царь и бог.
Блюстительница медленно высосала сочную мякоть из всех до последнего маринованных никников, лежавших на ее блюде, наслаждаясь их вкусом и неторопливо перекатывая мелкие плоды на языке, прежде чем проглотить. Барэк садд Сарк следил за ней с чем-то, напоминавшим благоговейный ужас.
— Там есть еще, — благожелательно произнесла Боумен. — 'Викс лично занимался подготовкой запасов продовольствия.
— Как-нибудь в другой раз, коммандер. — Клановец незаметно поменял положение, чтобы дать отдых спине.
— Нам действительно нужно поговорить о моей кузине.
Боумен не смогла удержаться и слегка нахмурилась. Потом, вспомнив, какие чувства у нее вызвало новое появление садд Сарка на Ауорде, деликатно вытерла губы.
— В способах, которыми перемещаемся в пространстве мы, существуют определенные фундаментальные ограничения, клановец. Предложенная вами остановка на Денебе займет некоторое время, уведет корабль в сторону от намеченного курса и…
— Как можно говорить о каком-либо курсе, — перебил ее Барэк, — когда вы не знаете, куда направляетесь?
Брови блюстительницы сошлись на переносице.
— Я всегда знаю, куда направляюсь, клановец. Просто не вижу никакой необходимости сообщать об этом вам.
— Вы преследуете корабль, покинувший Ауорд на следующий день после нападения на меня.
— Возможно. — Она склонила голову. — В нашу прошлую встречу вы выглядели куда лучше. Не хотите объяснить этот факт?
Садд Сарк принялся считать про себя, собирая все свое терпение, прежде чем заговорить.
