Орландина остановилась рядом с ними и постояла немного, глядя на то, как скачут кости на чьем-то щите.
Наконец, один из стражников, видать старший, судя по рыжим косам, выбивающимся из-под шлема, франк, поднял глаза и с неудовольствием посмотрел на девушку снизу вверх
— Чего надо? — спросил он. — Я женат, так что если желаете заплатить натурой…
Стражники сдержанно захохотали.
— Мы идем в город, — ответила воительница.
— А, ну давайте… — равнодушно отозвался страж ник. — Три асса с головы и один за скотину. Итого. — Он наморщил лоб, подсчитывая сумму. — Шестнадцать. Гони четыре сестерция!
— Это почему же?! — возмутилась Орланда.
— Нас четверо, да вот он, — ткнула она пальчиком в подошедшего поближе лешего, — да осел…
— Ты мне зубы не заговаривай! — начал сердиться стражник. — Вас пятеро! Ты, твой братец, баба с девчонкой, этот голый дед… Ну и осел, само собой. Пятью три — пятнадцать, плюс один. Итого шестнадцать ассов, или же четыре сестерция. Ишь, грамотная! Счету меня учить вздумала!
— Это не человек, а троглодит, он совсем дикий…
Бывшая послушница уже приготовилась выдать легенду об обезьяне неведомой северной породы, которую они хотят доставить в Александрию и выгодно продать, но стражника это интересовало менее всего.
— А мне, знаешь ли, подруга, насрать, проглотит он кого-то или нет. Думаешь, раз у него рога, то платить не надо? Давай, плати или проваливай.
Орланда порылась в кошельке, вынула серебряный денарий и с вздохом сунула ему деньги, про себя порадовавшись, что хоть кусик сидит у нее в сумке.
И, как назло, Ваал решил посмотреть, из-за чего сыр-бор разгорелся, и высунулся.
— О, крыса! — радостно воскликнул стражник. — Еще асc с тебя!
— А сдача? — спросила она, глядя, как старший патруля по-хозяйски спрятал монету в пояс.
— Локи с Бальдуром подадут! — отрезал страж порядка.
Но это было еще не все.
— Идите, давайте, регистрацию получайте, — приказал франк, возвращаясь к прерванной игре.
Войдя в ворота, они обнаружили сидящего за колченогим столом писаря, упитанного, в штанах персидского атласа и синей форменной тунике. Перед ним стояла большая чернильница, лежали перья и листы папируса низшего сорта рядом с тонкой дорогой веленевой бумагой. На пальцах чиновника были чернила, а на лице важная мина, столь обычная у представителя власти.
Когда путники приблизились, писарь с неудовольствием оглядел их. Они назвали ему свои имена, естественно фальшивые. Тот записал их.
— Вы здесь по какому делу? — спросил писарь.
