— Ну тогда, пожалуйста, что-нибудь вот на эти деньги. — Она пододвинула в сторону официанта пару монет.
Лицо его отразило среднюю степень брезгливости.
— За такие деньги у нас ничего не продают. Разве только… Сходите на кухню, там угостят «крысиным хвостом».
Услышав такое предложение, Орланда возмущенно вскочила, пытаясь вспомнить те слова, что иногда употребляла ее сестра, но, как назло, от волнения все забыла.
— Что такое, сестренка? — спросила воительница, уставившись на возмущенное личико ворвавшейся в номер христианки.
— Ну и цены у них! Он сказал, что за эти гроши мы можем получить только… Только крысиный хвост. Вот…
Орланда виновато потупилась, запнувшись.
— Ладно, будем, значитца, есть «крысиный хвост», что ж теперь делать? — философски произнесла амазонка и, увидев выражение лица сестры, поспешила объяснить ей, в чем дело. «Крысиным хвостом» именовалось кушанье, приготовляемое на постоялых дворах, ночлежках и вообще везде, где хозяева считают, что человек недалеко ушел от скотины.
Говорят, изобретший его повар получил награду от кого-то из правителей. Тот был весьма рад столь дешевому способу накормить подданных. Разнообразные объедки, накопившиеся за несколько дней или же задешево скупленные у лавочников куски — от сырных корок до переваренных овощей и шкурки от сала, старательно перемешивались, мелко рубились, а затем варились, превращаясь в условно съедобное рагу. Свое название сие кушанье получило вовсе не по популярному танцу, а потому, что, случалось, в заведениях средней паршивости в нем, по словам бывалых людей, можно было запросто найти эту часть тела серого пакостного грызуна.
Бывшая послушница тем не менее решительно отказалась от подобного блюда, и по обоюдному согласию было решено выделить еще пару монет на пропитание.
Поужинав и забрав немного еды для сестры, Орланда вернулась в номер и обнаружила, что ее спутница заснула.
Вздохнув, она тоже легла, но сон не шел, и девушка раскрыла окно, некоторое время любуясь открывавшимся с третьего этажа видом.
Западный край неба еще горел последними красками заката, с крыш стекал горьковатый и сладкий дым — город ужинал, перед тем как отойти ко сну.
Запахи рыбы и чечевицы, приправленной чесноком, щекотали ноздри.
Возле фонтана усталыми голосами переговаривались женщины, наполняющие амфоры водой, где-то кричали играющие дети…
Подобно горящим бабочкам, тут и там в сумерках затрепетали огоньки масляных светильников, красновато вспыхивали жерла жаровен, когда кто-то обмахивал уголья или вдувал в печь воздух через деревянную трубу.
