– А чем ему насолил Грентом?
– Да я толком так и не понял. Джек сделал нетерпеливый жест.
– Расскажи все-таки…
– И рассказывать нечего. Это был тип, по виду напоминавший служащего конторы. Он хотел встретиться с Грентом. Мне показалось странным видеть его в таком клубе, как наш. Грентом вовсе не спешил появиться перед ним, и он начал орать что-то о своей сестре, о том, где она находится, еще о чем-то таком же. Но на него просто не обратили внимания. Потом его поколотили и выбросили из клуба. Больше он не показывался.
– А его сестра?
– Я думаю, что он ее где-то потерял и, по-видимому, думал, что Грентом знает, где она находится. К тому же он был пьян…
– Это было очень заметно?
– Теперь мне кажется, что нет, но весьма вероятно. Ведь трезвый человек не стал бы орать в таком кабаке, как клуб “22”, не правда ли?
– Во всяком случае в этом что-то может быть. – Джек раздумывал над услышанным. – Ты случайно не знаешь того типа?
Роджерс сдвинул брови над переносицей.
– Вроде бы слышал его имя, но сейчас уже забыл.
– Подумай, вспомни. Я хотел бы найти его. Может, он что-нибудь знает.
– Какое-то очень простое, распространенное имя. Джеральд Фостер, лодочник, кажется его хорошо знает. В тот вечер он как раз обедал в клубе и когда этот тип попытался устроить скандал, то подошел к нему и посоветовал держаться спокойнее. Ты мог бы обратиться к Джеральду.
Джек заверил Клема, что так и сделает.
– Больше не стану тебе докучать. Иди спать, но теперь держи уши открытыми. Роджерс поднялся.
– А то, что ты говорил насчет Сонерса, это серьезно?
– Я увижусь с ним завтра утром, – сказал Джек. Они оба вышли из бара и расстались на трамвайной остановке. Роджерс пошел за своей машиной, оставленной в соседнем гараже, а Джек принялся ждать трамвай. Он был доволен сегодняшним вечером. По крайней мере, он мог сказать Генри, что напал на след. Если им удастся с неделю морочить Польсона этим следом, может быть, тот в конце концов и угомонится. Он увидел показавшийся из-за угла трамвай и подумал, что будет чертовски рад вернуться домой.
5 июля 2 часа 15 минут.
Равена не хотел спать. Как заведенный автомат, до краев наполненный горькой желчной злобой он блуждал по улицам. Ярость буквально захлестывала его, и ему не терпелось излить ее на кого-нибудь. Думая о Мендетте, комфортабельно устроившимся в своей охраняемой квартире, он готов был лопнуть от злобы. “Все равно я доберусь до этого подонка, – думал он, – и раздавлю его как мокрицу…” Тогда, с исчезновение Мендетты, организация попадет в его, Равены, руки. И это будет его шанс. Уж тогда-то он добьется уважения и послушания. Конечно, на первых порах возникнут какие-то трудности и шероховатости, но потом все образуется и станет на свои места. Между ним и поставленной целью стояло единственное препятствие – Мендетта.
