Герда глубоко вздохнула. Названная сумма лишила ее дара речи. Несколько минут они ехали в молчании, затем она сказала:
— Я полагаю, вы теперь можете делать все, что вам угодно, с такими-то деньгами.
Дэнни кивнул:
— Разумеется, это мне помогает чувствовать себя уверенней. — Ему нравилось говорить о деньгах небрежно.
Они ехали по дороге, вдоль которой для защиты от ветра были высажены австралийские сосны. Деревья раскачивались все сильнее и сильнее.
Стелла встревожилась:
— Послушайте, а ветер-то разошелся вовсю. Вы видите, что творится с деревьями? И похолодало.
— Ну, нам будет все нипочем в этой машине… — уверенно обещал Дэнни. — Этот старый катафалк не протекает. Пусть дует и льет сколько угодно.
Солнце уступило место большому месяцу. Стемнело, и Дэнни включил передние фары.
— Я люблю ездить по ночам, — сказал он. — Особенно в таких местах. Взгляните-ка на реку. Она словно охвачена пожаром.
Ветер хлестал по воде и поднимал крупные волны, сверкавшие как языки пламени. По небу, залитому лунным светом, мчались небольшие облака, быстро объединяясь в тучи. И вот уже небо заполнено темными тучами, они плывут по ветру, постепенно образуя сплошную стену между Землей и Луной.
— Это уже нечто серьезное, — объявил Дэнни, когда окрестности совсем погрузились в темноту. — Если дальше пойдет в таком темпе, нам придется остановиться в Форт-Пирсе. — Внезапно в его мозгу возникла некая мысль. — А у вас, девушки, что, нет при себе никаких вещей?
Герда ответила:
— Нет.
Наступило долгое молчание, потом Дэнни сочувственно произнес:
— Выходит, для вас наступили плохие времена.
Он ощущал неловкость. Многие очень богатые люди испытывают такую неловкость, когда сталкиваются с настоящей нищетой. Он начинал сожалеть, что взял их в попутчицы. Он опасался, что они еще доставят ему чертовские неприятности, прежде чем он с ними расстанется.
Герда процедила сквозь зубы:
— О, мы уже попадали в такие передряги. Ничего, управимся.
На ветровом стекле обозначился мелкий дождик, и — словно захлопнулись небесные ставни — такая вдруг опустилась тьма.
Дорогу освещали два ярких конуса от фар, выхватывая из темноты виноградные лозы и лимонные деревья.
К мягкому рокоту двигателя «линкольна» прибавились завывания ветра и громыхание где-то вдали морских валов, разбивающихся в пену на пляжах.
Яркая изломанная молния прочертила небо, и первый раскат грома заставил всех вздрогнуть. Дождь полил всерьез. Дэнни включил «дворники». Он вел машину медленно, так как теперь плохо различал дорогу сквозь залитое ветровое стекло.
