– Отлично! – пророкотал он. – Начнем!
Флагерти не помнил себя от радости, что держал меня в руках.
– Действительно ли ты Честер Кен? – спросил он таким тоном, будто сам не знал этого.
– Он самый, – ответил я. – А вы, действительно, лейтенант Флагерти? Тот, у которого нет ни одного друга, который мог бы это подтвердить?
Киллино вскочил.
– Послушайте, Кен, положение для вас слишком незавидное. Вы бы лучше воздержались от дерзостей!
– Я ведь козел отпущения! – возразил я, улыбаясь. – Не все ли равно, что я говорю этому подонку?
– Это вам все равно ничего не даст, – пробормотал Киллино. Он сел, а Флагерти стал нервно ходить по комнате, продолжая на ходу:
– Ладно. Ты зовешься Честер Кен, и ты профессиональный игрок.
– Я не называю игру профессией, – сказал я. Его лицо стало вдруг пурпурным.
– Ты признаешь, что зарабатываешь на жизнь игрой?
– Нет, я еще не зарабатываю на жизнь, я недавно демобилизовался из армии.
– С тех пор прошло уже четыре месяца. За это время ты играл или нет?
Я утвердительно кивнул.
– И ты много выиграл?
– Не много.
– Ты считаешь, что двадцать тысяч – это не много?
– Не мало.
Факт, что я играл, был подтвержден.
– Это верно, что ты убил пять человек за последние четыре месяца? – бросил он резко. Киллино быстро вскочил.
– Не пишите этого в протокол! – закричал он, и его маленькие глазки расширились от возмущения. – Кен ведь совершенно законно защищался!
– Но он их убил! – завопил Флагерти. – Это я вам говорю! Пять человек за четыре месяца! Ничего себе, хорошенькое досье! Законная защита или нет, но это ужасно! Все добропорядочные граждане ужаснутся этому так же, как и я!
Киллино с ворчанием сел обратно на свое место. Он, вероятно, хотел выглядеть добропорядочным гражданином.
– Итак, – возвышаясь надо мной, скрипел Флагерти, – ты их убил, не правда ли?
– Эти пять мошенников мечтали продырявить меня сами, – спокойно возразил я. – Мне пришлось защищаться. Если это называется убийством, тогда я их убил.
Флагерти повернулся к стенографисту, подняв руки к небу:
– Он сам признался, что убил пять человек, которые были ни в чем не виновны!
Эти слова заставили Киллино вскочить, но мне это уже начало надоедать.
– Не беспокойтесь больше, – сказал я ему. – Все эти факты зарегистрированы у центрального прокурора Нью-Йорка, который полностью признал меня невиновным. И мне совершенно наплевать на то, что может говорить провинциальный флик. Поберегите слюну!
Флагерти, казалось, хватит апоплексический удар.
