Он схватил одежду, сложенную на стуле, и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Через несколько секунд она услышала, как он напевает в ванной, под душем.
«Только под ногами будешь путаться… Вид у тебя кошмарный… Почему не сказать прямо: ты мне надоела, нашел другую, она не выглядит старой, усталой и жалкой, как ты. Почему не сказать прямо так? Ведь именно это он имел в виду…»
Она почувствовала соленый привкус во рту и только тут поняла, что плачет…
IV
В двенадцать с минутами Гарри увидел огромный серо-голубой «бентли», мчавшийся по шоссе вдоль пляжа. Он вышел из-под пальмового дерева, где сидел в тени, и махнул рукой.
…Утром, покинув мотель, он сел в автобус и поехал в город. Побродил по улицам, съел роскошный и дорогой завтрак в фешенебельном ресторанов с видом на море, потом купил себе плавки и примерно час плавал. Обсохнув и позагорав, заглянул в бар, чтобы убить оставшееся до встречи время, потом позвонил Глории.
– Могу задержаться, – сказал он. – Так что к ленчу меня не жди. У тебя все в порядке?
Тихим ровным голосом, что почему-то особенно раздражало его, она сказала, что «да, все в порядке». Он попрощался и повесил трубку. Сел в автобус и поехал вдоль пляжа до развилки, где сел под пальму и стал ждать.
С утра он передумал о многом. Глория права: если Джоан действительно настроена на серьезные деловые отношения, ему не следует особенно распространяться о своем прошлом. Вообще, чем меньше он скажет, тем лучше. Несомненно, ее отец наведет о нем справки. И если узнает, за что и при каких обстоятельствах его уволили из компании, все пропало.
Еще одна загвоздка – Глория… Джоан называла ее миссис Гриффин. Значит, эта идиотка сказала Джоан, что она – его жена. Боже, ну и дрянь! Ну и кретинка!.. Нет, конечно же, Глория далеко не кретинка, совсем нет. Все дело в красоте Джоан. Представляясь как миссис Гриффин, она просто решила себя обезопасить. Нечто вроде самообороны – дескать, он мой, руки прочь! Зря! До добра это ее все равно не доведет. Впрочем, ситуация с Глорией его не слишком беспокоит. Уж с ней как-нибудь разберется. Он твердо решил, не без некоторого, впрочем, сожаления, что им надо расстаться, не желая сам себе признаться, что решение это прежде всего связано с Джоан. «Скорее всего, – убеждал он себя, – Джоан не приедет. И я ее больше не увижу. Но с Глорией лучше разойтись. Прежде всего – из-за Борга. Так будет безопаснее для обоих. В конце концов, не считает же она, что из связь будет тянуться вечно. К тому же она на пять или шесть лет старше. Вряд ли она станет так уж сильно противиться. Он выложит все карты на стол и скажет правду. Им было хорошо вместе, но всему приходит конец. Она должна это понимать. Он даст ей денег. Пять тысяч. На первое время вполне хватит. Потом она подыщет какую-нибудь работу. Пять тысяч… – он нахмурился. – Пожалуй, это все же многовато. Пять тысяч пробьют основательную брешь в его капитале, а если Джоан всерьез включится в игру, следует экономить каждый цент. За глаза хватит и двух. Но, конечно, же, надо поговорить и все объяснить ей. Она поймет! Она всегда все понимала. Это главное достоинство Глории – с ней всегда можно было поговорить по-человечески. Так что здесь все обойдется. Гораздо большая проблема – авиакомпания. На втором месте – Борг.
